Прошедшее время несовершенного вида… и не только. Гриша Брускин

Александровна прошептала сквозь слезы:

      – Я всю жизнь этого ждала.

      Билетик парижского метро

      Одно время я занимался французским языком со старичком-французом месье Жиру.

      Лет за двадцать до этого старичок, обидевшись на Францию, решил перебраться в Страну Советов.

      По-русски он говорить не научился. Круг общения был очерчен франкоговорящими знакомыми. Жил месье Жиру в крохотной квартирке у черта на куличках.

      Француз время от времени извлекал из тайников свои ностальгические реликвии и с гордостью раскладывал на столе: билетик парижского метро, французскую почтовую квитанцию, десяток ярких открыток с изображением Монмартра и Лазурного берега.

      Наконец, месье Жиру решился поехать на родину навестить сестру. По приезде он с ней поругался и через три дня вернулся обратно.

      Вопросы бытия

      В юности я жил вместе с родителями.

      В своей комнате я устроил мастерскую. Ко мне приходили друзья, и мы ночи напролет обсуждали вопросы бытия, хорошо при этом выпивая.

      В конце посиделок я прятал солидное количество пустых бутылок под кровать, оставляя одну на столе.

      Утром приходила мама и удивлялась:

      – Гриша, вас было семь человек, и вы выпили целую бутылку вина!

      Еще минутка…

      Моя бабушка была фармацевтом.

      Лекарства никогда не выбрасывались. Коллекция хранилась в деревянном кухонном шкафчике.

      Когда взрослые уходили на работу, а сестры – в школу, я, оставшись один, извлекал медицинские сокровища из шкафчика.

      Особенно меня привлекали глазные капли в пузырьках. На этикетках были изображены череп и кости с интригующей надписью «Яд».

      Со мной было, видимо, что-то не в порядке: открывая притертую крышку и запрокинув голову, я вдыхал специфический, ни на что не похожий запах.

      Еще минутка – и я в мире ином.

      Умру – не умру

      Много лет спустя детские забавы аукнулись.

      Врач удалил мне зуб и прописал пить гнусный горький хлористый кальций.

      В тот вечер я был приглашен на день рождения к моей близкой приятельнице, художнице Наталье Нестеровой.

      Не страдая отсутствием аппетита, хорошо закусил, не забыв при этом и выпить.

      Вернувшись домой часа в два ночи и вспомнив про пресловутый хлористый кальций, полез в вышеописанный шкафчик. Наполнив столовую ложку и зажав нос, залпом выпил лекарство.

      В ту же секунду почувствовал, что свершилось что-то непоправимое. Все клеточки, жилочки и капилляры в теле в одну секунду парализовались.

      Взглянув на пузырек, я к своему ужасу обнаружил, что выпил сорокапроцентный формалин, хранившийся в доме на всякий (видимо, на этот) случай с доисторических бабушкиных времен.

      В мазохистском оцепенении, вспоминая знакомых со школы заспиртованных лягушек и младенцев с двумя головами из петербургской Кунсткамеры, я просидел несколько секунд.

      Умру – не умру?

      Жить хочешь – пей

      Заставив