Колымские повести. Анатолий Иосифович Музис

давайте поставим палатку ребятам, – предло-жил он.

      Мерипов покосился на Степана с Кешей, они хлопотали у костра, готовили ужин, и согласился.

      Закрепив последнюю растяжку, Нюкжин удовлетворенно разогнулся.

      – Ну, вот! Теперь настоящий лагерь.

      Подсели к костру. Вечер выдался тихий, лирический. Донилин заваривал чай. Над головами по-прежнему тянулись стаи.

      – Летят! – сказал Виталий. – Летят и летят!

      В его голосе слышалось восхищение городского человека.

      Все смотрели в небо. Великое переселение птиц никого не могло оставить равнодушным.

      Одни стаи летели высоко и, чувствовалось, нацелены на дальний путь. Другие уже искали место для отдыха. Они снижались и с шелестом крыльев, похожим на посвист, шли на посадку.

      Одна из таких стаек плюхнулась на воду озера близ палаток, словно лететь дальше не хватало сил. Приводнив-шись, утки бодро отряхивались, оглядывались по сторонам, начинали плавать, нырять, кормиться.

      Степан вскочил и побежал к вездеходу за ружьем. Но когда он, крадучись, стал приближаться к озеру, стайка дружно под-нялась и перелетела подальше.

      – Пустой номер, – сказал Кеша. – Надо на ночь в засидку идти.

      «Отпробовать свежей утятинки неплохо, – подумал Нюкжин. – Но сколько таких «засидок» на пути бедной птицы.

      И бьют ее, и бьют!.. А она все летит, летит!.. А местные не просто охотятся. Они бьют утку впрок. В той же Зырянке в дни перелета пустеют учреждения. И начальство, и подчиненные – все на тяге. И кто их остановит, если сам райисполком,.. прокуратура,.. милиция… И они, геологи, туда же!».

      Горизонт затягивала легкая дымка и вечернее солнце окра-шивало ее в лилово-пурпурные тона. И огонь костра выглядел в предзакатных лучах бледным и бесцветным.

      И вдруг: – З-з-зу… З-з-зу…

      Комар! Надо же! Уже комар! В низинах еще лежит снег. На лиственницах только-только пробиваются новенькие зеле-ные иголки. А комар, провозвестник лета, уже тут как тут.

      Отужинали и Донилин поднялся.

      – Приступим…

      – Сегодня?

      – А что?

      Ай, да Донилин. Девятая скважина за шесть маршрутных дней! Что называется – дорвался до работы!

      И ведь может не пить, когда нет ее, родимой…

      – Я эту походную жизнь страсть как люблю, – устанавли-вая треногу, рассказывал Степан. – Зимой, бывало, стоишь у станка. В цехе тепло, не дует. А по мне хоть брось все да беги.

      – Что ж не побежишь? – закрепляя лебедку, спросил Кеша.

      – Зимой?.. Куда же, зимой?

      – Есть буровые, что работают круглый год, – подсказал Нюкжин, помогая подвесить мотор.

      Не-ет… – протянул Донилин. – То, опять же, на одном месте. И дисциплина… С нашим братом-буровиком не пошут-куешь.

      Солнце коснулось горизонта, когда Нюкжин и Донилин приступили к отбору керна, а Кеша ушел в «засидку». Керн на этот раз вышел не богатый, скважина прошла через крупную линзу льда.

      «Выспаться бы! –