Линия крови. Алексей Ефимов

пошли к «Газели»: Жека впереди, Ника за ним, товарищ Жеки – за Никой.

      В таком порядке и залезли в «Газель».

      – Будешь водку? – спросил Жека у Ники, расположившись на рваных сиденьях в торце «Газели». – Для расслабления.

      – У меня мало времени, – сказала она. – Надевай.

      Она бросила ему презерватив.

      Глядя на нее снизу вверх удивленно и недоверчиво, Жека расстегнул свои джинсы не первой свежести, спустил их до колен, и Ника увидела, что он пока не готов брать плату.

      – У тебя пять минут, – сказала она. – Потом сделка отменяется.

      – Не так быстро, красавица, – товарищ Жеки тоже расстегнул джинсы. – Ртом поработай, язычком. Не гони лошадок, а?

      Он качнул пенисом, от которого разило по-бомжатски.

      – Мыться не пробовал? – спросила Ника.

      – Пробовал. Снова чернею, – гоготнул товарищ Жеки.

      – Тогда сам себя ублажи. Язычком. Или друг друга.

      – Сука ты, – перекосило товарища Жеки. – Щас я тебя ублажу.

      Он угрожающе надвинулся на Нику – как был, со спущенными ниже колен джинсами, – и запах грязного тела залепил ей ноздри, в то время как Жека тоже встал со своего места, тоже со спущенными джинсами, и надвинулся на нее с другой стороны.

      В руке Жека держал нож-бабочку.

      – Не дергайся, сучка, – сказал он. – Сама пришла – заднюю теперь включаешь? Не по-людски, да?

      – Ладно, ребят, – сказала Ника. – Продолжим. – С этими словами она взяла товарища Жеки за член, спокойно, без выраженной брезгливости. – Так лучше?

      – Нож убери, – сказала она Жеке.

      Тот убрал нож.

      – Так, сучка, да, – понравилось товарищу Жеки. – Давай, губками его теперь.

      Это было последнее, что он успел сказать.

      Сжав его орган, Ника ударила его головой в переносицу.

      Потом она пнула Жеку между ног, а через секунду завернула ему руку за спину, и что-то хрустнуло в этой руке.

      – А-а-а, падла! – взвыл Жека.

      Его окровавленный товарищ бросился на Нику.

      В следующее мгновение он увидел перед лицом нож с пятнадцатисантиметровым лезвием.

      Чирк! – лезвие прошло по плечу, разрезав куртку, майку и кожу.

      Крови стало еще больше.

      Жека орал от боли. Потом стало больнее, когда Ника ударила его кулаком в кадык. Разинув рот, он кулем отлетел на задние сиденья, и там и остался, не в силах ни выдохнуть, ни вдохнуть.

      Оттолкнув товарища Жеки, Ника выскочила из «Газели» и крикнула тем, кто внутри:

      – Вылезете – убью! —

      И задвинула ржавую дверь.

      Бум!

      Внутри орали, матерились, но дверь не открывали. Нож с пятнадцатисантиметровым лезвием был веским аргументом.

      Через минуту Ника выехала со стоянки.

      «Do what thou wilt shall be the whole of the Law».

      Она сделала то, что следовало сделать.

      Вспотевшая и возбужденная, грязная, но как бы очистившаяся, теперь она улыбалась дикой улыбкой и ехала прочь от того места,