Бегство из психушки. Георгий Богач

получил орден «За заслуги перед Отечеством» из рук самого Бориса Николаевича. Громов-Купцов и при демократах остался живым классиком. Портреты, написанные им, попали в учебники и справочники. Его трогать никому нельзя! Забудьте о том, что он писал портреты с фотографий и позаимствовал у вас несколько удачных сюжетов. Победителей не судят. Пушкин тоже не стеснялся брать чужие сюжеты и делать из них шедевры, «Маленькие трагедии» например. Забудьте про свои обличения и разоблачения и молча пишите портреты тех, кто еще будет вам позировать. Работайте и не путайтесь ни у кого под ногами. Времена чемоданов с компроматами прошли. Тихо сидите в своей норке и потихоньку тащите в нее заработанные зернышки, крошки и копеечки. Вот так-то! Вам и делать-то много не надо: вам просто надо знать свое место и никуда не соваться!

      – Владимир Андреевич, у меня уже нет ни сил, ни желания кому-то что-либо доказывать, кого-либо изобличать и с кем-либо бороться. Хочется покоя, холста и красок. Так когда меня выпишут из этой богадельни?

      – Завтра-послезавтра. Давайте разойдемся тихо и по-хорошему, как умные люди.

      – Давайте.

      В палату вернулась Софья Николаевна.

      – Вот, я нашла истории болезней Кошкарова и Вородкина.

      – А я вас уже заждался. Странно, что лечащий врач не знает, где находятся истории болезни его больных, и вынужден их искать. Одного больного я посмотрел, а второй больной спит, так что будить его не будем. Пусть отдохнет. Посмотрю его завтра. А сейчас я запишу в историю болезни больного… э-э-э… как его фамилия?

      – Кошкаров.

      – Да, да. Я запишу свое заключение о состоянии психики больного Кошкарова и о ваших дальнейших действиях. Пойдемте в ординаторскую.

      Софья провела Владимира Андреевича в бывшую ординаторскую.

      – А где остальные врачи вашего отделения? – посмотрев на пустые столы, спросил он.

      – Я работаю здесь одна. Готовлю больных к выписке и переводу в другие отделения. А это отделение освобождается для ремонта.

      Нежков расположился за столом у окна.

      – И кого же вы предполагаете выписать?

      – Кошкарова и Вородкина.

      – Вот как! Пригласите сюда главврача Соколова. Этот вопрос мы обсудим с ним.

      Владимир Андреевич достал из кармана пиджака ручку с золотым пером и стал что-то писать в истории болезни Кошкарова.

      Софья набрала номер телефона дежурного по больнице. Фильчаков поднял трубку.

      – Анатолий Иванович, передайте, пожалуйста, Николаю Павловичу, что его приглашает к себе академик Нежков. Он в моем кабинете.

      – Сейчас.

      Владимир Андреевич продолжал что-то писать убористым почерком в истории болезни Кошкарова. Когда в кабинет вошел Соколов, Нежков все еще писал.

      – Вы меня вызывали, Владимир Андреевич?

      – Вызывал, уважаемый Николай Павлович, для того чтобы поговорить с вами о больном Кошкарове в узком кругу – вы, я и его лечащий