Бегство из психушки. Георгий Богач

на кровати в дежурке и, когда Софья проходила мимо, всхрапнула и повернулась на другой бок.

      Софья открыла ключом дверь в палату № 2. Кошкаров и Вородкин спали.

      – Поднимайтесь, вам надо отсюда уходить! – сказала Софья каждому из них на ухо.

      В дверь кто-то осторожно постучал. Софья подошла к двери и спросила:

      – Кто там?

      – Это я, Виталий, – тихо ответил молодой голос.

      – Виталий? Тебе чего?

      – Я все знаю и хочу вам помочь. Я давно помогаю этим двум москвичам, а они делятся со мной своими бедами.

      – Мне не нужна твоя помощь.

      – Нужна, нужна. Вы одна не справитесь.

      Виталий, фельдшер приемного покоя добываловской психушки, начал ухаживать за Софьей в тот же день, когда она появилась в больнице. Он постоянно дарил ей цветы, а как-то пришел к ней домой и прочитал свое стихотворение о неразделенной любви. Софья достала из холодильника бутылку коньяка, и они с Виталием ее выпили. Это его удивило. Еще больше его удивило то, что она молча взяла его за руку и повела в спальню. Потом она узнала, что он не пропускает ни одной новой юбки, появившейся в больнице. При случае она сказала ему, чтобы он забыл о ее минутной женской слабости. Он тихо ей ответил, что с главврачом ее слабость длится намного дольше, и получил звонкую оплеуху.

      Они старались не попадаться друг другу на глаза, а при встречах сухо здоровались.

      Софья открыла дверь и впустила Виталия в палату.

      – Вы хотите устроить им побег, – Виталий показал пальцем на койки, где лежали Кошкаров и Вородкин. – Не бежать им надо, а утопиться в озере и спрятать концы в воду!

      – Что?!

      – Вы меня неправильно поняли, Софья Николаевна. Мы просто оставим на берегу Добываловского озера их одежду и прощальную записку. А потом спрячем их куда-нибудь, пока о них не забудут.

      Кашкаров и Вородкин поднялись с постелей.

      – Проснулись? – спросила Софья. – А теперь скажите, кто из вас знает академика Владимира Андреевича Нежкова?

      – Я лежал у него на обследовании в московском Институте психоневрологии. После трех месяцев осмотров неврологов, психиатров, электроэнцефалограмм, рентгенограмм черепа и позвоночника мне поставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и направили лечиться в закрытую психиатрическую больницу в Корецкое. На моем направлении стояла литера «Д». В Корецком больница покруче этой, и, если бы не доктор Вишнякова, я бы там пропал. Вишнякова сказала мне, что литера «Д» означает «диссидент» и с этим клеймом выбраться из психушки невозможно. Она перевела меня в Добывалово, чтобы мой след потерялся. Сегодня Нежков узнал меня, но мы с ним нормально поговорили, и он обещал завтра же выписать меня из больницы.

      – Сейчас вам надо отсюда бежать.

      – Почему?

      – Нежков поручил мне написать на вас посмертный эпикриз. Вы обречены.

      – Куда же мы побежим?

      – Для начала вы поживете у меня, а потом мы что-нибудь