Смертельный номер. Гиляровский и Дуров. Андрей Добров

только не везло ему с работниками, которые за ним ухаживали. Был у меня один такой – ленивый, как… Я даже животного такого не знаю. Ленивец – тот просто медлительный. А этот… В общем, уволил я его. Через три дня – представление. Мишка у меня мужика изображал – в косоворотке, в фуражке… И плясал, и всякие штуки показывал… А тут вышел на арену и вдруг – как взбесился! Поводок у меня из рук вырвал и – бросился в ряды! Там шум, гам, переполох! Зрители вскочили, бросились наверх! Униформа за палки схватилась – отгонять. Мне кричат: «Стреляйте, Владимир Леонидович! Медведь взбесился!» Ну, я к нему – встал у него на дороге, начал уговаривать, теснить его назад. А он повернулся – и в другую сторону рванул. И там паника! А служители его палками – он и еще страшнее ревет! Вон, Ваньку швырнул так, что он через всю арену покатился. Помнишь, Ванька?

      – Не-а, – ответил карлик, – помню только, что вдруг лежу у самого бортика. А почему – не пойму.

      – Общими силами мы его вытеснили за кулисы, загнали в клетку. Никак не пойму, что с Топтыгиным?! Вдруг вижу, на полу что-то блестит… Пузырек… А в нем – остатки крови. И сразу все понятно. Это тот, уволенный – он тайком в зверинец пробрался и напоил медведя голубиной кровью. А медведи от вкуса крови звереют. Так что мишка не виноват. А то уж его пристрелить хотели, представляете?

      – Так, – кивнул я, – а эта история – она случайно не тогда же произошла, когда были «смертельные номера»?

      – Не-е-ет, – помотал головой карлик Ванька, – это было до того. Лет тому десять назад.

      – Судя по всему, – сказал Дуров, – вы, Владимир Алексеевич, подозреваете кого-то из цирка? Кого?

      – Подозреваю, – ответил я прямо, – хотя пока это именно что подозрения, основанные на очень скудных фактах.

      – Кого же? – Дуров подался вперед, пристально глядя на меня.

      Я помедлил, но потом решил сказать:

      – Гамбрини.

      – Гамбрини? – разочарованно переспросил дрессировщик.

      – Да ну! – подал голос Ванька. – Артур, конечно, злюка, но не до такой степени! Убить?

      Дуров вновь откинулся на спинку кресла:

      – С чего вы назвали именно его имя?

      Я прокашлялся и поставил чашку на столик.

      – Повторяю, это пока только подозрение. Основано оно вот на чем. Пять лет назад Гамбрини готовил какой-то новый номер…

      – «Эликсир бесстрашия», – подсказал карлик.

      – Может быть, – согласился я, приметив себе, что надо будет потом узнать про этот «эликсир» поподробней. – Так вот, давайте только предположим, что Гамбрини решил собрать на свою премьеру как можно больше народу. Но как это сделать? И он решает совместить приятное с полезным – месть с премьерой. Вы не знаете – каковы были его отношения с теми погибшими?

      Дуров с карликом переглянулись. Карлик пожал плечами, а Дуров покачал головой.

      – У Гамбрини со всеми плохие отношения, – ответил он, – Характер такой.

      – Ага! – сказал я, воодушевляясь, – А что, если Гамбрини сам рисовал черепа и сам же подстраивал несчастные случаи? Сам налил в бутылку канатоходца спирт вместо воды. И дал льву той же крови перед выступлением.