Смертельный номер. Гиляровский и Дуров. Андрей Добров

мы, девушки, очень любим всякие тайны!

      Я улыбнулся:

      – Я скажу вам потом, когда немного разберусь в этом деле.

      – Обещаете?

      – Обещаю.

      – Значит, мы еще увидимся?

      – Я был бы рад этому, – ответил я просто, не в силах отвести взгляд от ее лица.

      – Я тоже была бы очень этому рада, – улыбнулась Лиза. – Было бы грустно вот так расстаться навсегда. Вы такой… Такой умный и большой…

      Она вдруг схватила меня за руку и сильно пожала ее. От этого прикосновения я как-то сразу обмяк.

      – Я буду ждать, – прошептала она и быстро ушла.

      Я сел на стул.

      – Ловкачка! – подал голос молчавший до тех пор Статуй. – Этакая далеко пойдет.

      – Хороша, – подтвердил я. – Хороша.

      Я чувствовал себя молодым.

      5

      Тайны дрессуры

      После «Тошниловки» я отправился пешком домой – не торопясь, оттягивая момент возвращения в предрождественский домашний водоворот. Подойдя к Тверской, я стал выискивать просвет между экипажами, чтобы проскочить на ту сторону. Конечно, можно было подняться немного вверх к площади и подождать, пока регулировщик своим длинным белым жезлом не остановит поток экипажей, но москвичи всегда славились стоическим пренебрежением к дорожной опасности, отчего и гибли сначала под колесами лихачей, а потом и «уличной гильотины» – трамваев.

      Улучив минуту, я быстро перешел Тверскую и чуть не наскочил на… Дурова.

      – Вот так встреча!

      Дуров помотал головой и указал на окно кофейни – той самой, куда он отказался вести меня в прошлый раз, опасаясь ненужных пересудов.

      – Я вас увидел в окно.

      – Вы сегодня не репетируете?

      – Позднее. Скажите, удалось что-то узнать?

      – Не так чтобы много, но кое-какая теория у меня есть.

      Дуров явно заинтересовался моими словами:

      – Расскажите! – потребовал он.

      – Прямо вот здесь?

      Дрессировщик нервно оглянулся.

      – Хорошо. Поедемте ко мне. Я живу на Божедомке. Там расскажете?

      – Расскажу. И у вас совета спрошу.

      Дуров крикнул извозчика, и уже через пятнадцать минут мы входили в его квартиру, где нас с лаем встретил фокстерьер.

      – Пик! На место! – крикнул Дуров, и фокс убежал. Зато из комнаты выглянула огромная голова сенбернара, внимательно посмотрела, как мы раздеваемся в прихожей, и снова скрылась.

      – Это Лорд, – кивнул в ее сторону Дуров.

      – Ваши артисты?

      – О! Только малая часть моей личной труппы. Остальные живут при цирке. Ваня! – крикнул Дуров.

      Из кухни вышел карлик, вытирая руки белым вафельным полотенцем.

      – Ты пеликана работал сегодня? – спросил его Дуров.

      – Ага.

      – Как он?

      – Как всегда – дурак дураком, – ответил карлик Ваня.

      Дрессировщик повернулся ко мне:

      – Вот, мой помощник Ваня. Ванька-Встанька.

      – Очень приятно, – немного нагнувшись, протянул я руку, – Гиляровский. Владимир Алексеевич. А вас как по батюшке?

      – Если бы я знал! – проворчал маленький