Избранное. Джек Лондон

заявил Билл. — Их было семь.

      Генри соболезнующе посмотрел на него.

      — Знаешь, Билл, я буду очень рад, когда это путешествие закончится.

      — Что ты этим хочешь сказать?

      — Мне кажется, эта обстановка начинает действовать тебе на нервы и тебе мерещатся несуществующие вещи.

      — Я сам подумал об этом, — серьезно заметил Билл, — и поэтому, когда она убежала, я тщательно осмотрел снег и нашел ее следы. Затем я внимательно пересчитал собак: их было только шесть. Следы еще сохранились на снегу. Хочешь, я покажу тебе их?

      Генри ничего не ответил и продолжал молча жевать. Окончив есть, он выпил кофе и, обтерев рот тыльной стороной руки, сказал:

      — Значит, ты думаешь…

      Протяжный, зловещий крик, раздавшийся откуда-то из темноты, прервал его.

      Он замолчал, прислушался и, указывая рукой в сторону, откуда донесся вой, закончил:

      — Что, это был один из них?

      Билл кивнул головой.

      — Черт возьми! Я не могу представить себе ничего другого. Ты и сам видел, как взволновались собаки.

      Вой и ответный вой прорезали тишину, превращая безмолвие в сумасшедший дом. Звуки слышались со всех сторон, и собаки, в страхе прижимаясь друг к дружке, так близко подошли к огню, что на них начала тлеть шерсть. Билл подбросил дров в костер и закурил трубку.

      — А мне все-таки кажется, что ты немного того… сбрендил, — произнес Генри.

      — Генри… — Он медленно затянулся, прежде чем продолжать. — Я думаю о том, насколько он счастливее нас с тобой.

      Он ткнул большим пальцем в ящик, на котором они сидели.

      — Когда мы умрем, — продолжал он, — это будет счастьем, если найдется достаточно камней, чтобы наши трупы не достались собакам.

      — Но ведь у нас нет ни друзей, ни денег, ни многого другого, что было у него, — возразил Генри. — Вряд ли кто-нибудь из нас может рассчитывать на пышные похороны.

      — Не понимаю я, Генри, что могло заставить вот этого человека, который у себя на родине был лордом или чем-то вроде этого и никогда не нуждался ни в пище, ни в крове, — что могло заставить его сунуться в этот Богом забытый край!

      — Он мог бы дожить до глубокой старости, если бы остался дома, — согласился Генри.

      Билл открыл рот, чтобы заговорить, но передумал и устремил глаза в темноту, теснившую их со всех сторон. В ней нельзя было различить никаких очертаний, и только видна была пара глаз, блестевших, как горящие уголья. Генри кивком головы указал на вторую пару глаз, затем и на третью. Эти сверкавшие глаза кольцами опоясывали стоянку. Временами какая-нибудь пара двигалась и исчезала, но тотчас же появлялась вновь.

      Беспокойство у собак все возрастало, и, охваченные страхом, они скучились вдруг около костра, стараясь заползти под ноги людям. В свалке одна из собак упала у самого края огня и жалобно завыла от страха; в воздухе распространился запах опаленной шерсти. Шум и смятение заставили круг сверкающих глаз беспокойно задвигаться и даже отступить, но как только все успокоилось, кольцо снова сомкнулось.

      — Скверное дело, брат, коли нет зарядов.

      Билл