Книга Странных Новых Вещей. Мишель Фейбер

в людском гаме, оказавшись хором из бродвейской постановки середины двадцатого века; такие вещи всегда ассоциировались у Питера с провинциальными благотворительными лавочками или коллекциями грамзаписей в жилищах одиноких стариков.

      – Ну, как бутерброд? – спросил Питер. – Выглядит вкусно.

      – Угу, – закивал белый толстяк. – Вкусный и есть.

      – С чем он?

      – С белоцветом.

      – Я вижу, что белого цвета, но с чем…

      – Белоцвет, отче. Поджаренный белоцвет.

      Муни пришел Питеру на помощь:

      – Мой друг Руссос действительно имеет в виду цветок. – Элегантным движением своих пухлых пальцев Муни изобразил раскрывающийся бутон. – Здешний цветок, чуть ли не единственное, что тут произрастает…

      – А на вкус как самая лучшая пастрома, какую ты только пробовал в своей жизни, – прибавил Руссос.

      – Он очень хорошо приспосабливается, – согласился Муни. – В зависимости от вкусовой добавки может напоминать что угодно: курицу, фадж, бифштекс, банан, кукурузу, грибы. Добавь воды – вот тебе суп. Прокипяти – вот тебе заливное. Смели его, испеки – вот тебе и хлеб. Универсальный продукт.

      – Для человека, который отказывается его есть, вы славно рекламируете этот цветок.

      – Конечно он его ест, – сказал Руссос. – Он обожает банановые блинчики.

      – Да, нормальная еда, – фыркнул Муни. – Я стараюсь не привыкать. Чаще всего я предпочитаю настоящее.

      – Но не слишком ли это дорого, – спросил Питер, – есть и пить только… э-э… импортные продукты?

      – Будь спок, отче! Зато я пью настоящую колу; по моим прикидкам, я задолжал СШИК около… пяти тысяч баксов.

      – Легко! – подтвердил Руссос. – И еще «Твинки».

      – Черт, да! Эти акулы такие деньги дерут за «Твинки»! Или батончики «Херши»! Скажу я тебе, не будь я таким пофигистом…

      Муни подвинул свою пустую тарелку к Питеру.

      – Если бы я все не съел, я бы показал тебе кое-что, – сказал он. – Ванильное мороженое с шоколадной подливкой. Ванильная эссенция и шоколад привозные, подливку, скорее всего, делают из белоцвета, но вот мороженое… мороженое – чистая энтомофагия, понял, о чем я?

      После минутного раздумья Питер ответил:

      – Нет, Муни, не понял.

      – Жуки, чувак! Жрачка из личинок.

      – Очень смешно, – промычал Руссос, продолжая жевать, но уже без прежнего энтузиазма.

      – Еще они готовят вкуснейший рисовый десерт – никогда не поверишь из чего – из опарышей.

      Руссос положил свой бутерброд:

      – Муни, ты мне друг, и я люблю тебя, Муни, но…

      – Но это же не какие-то там грязные опарыши, вы же понимаете, – пояснил Муни, – а чистенькие, свеженькие, специально откормленные.

      Руссос не выдержал:

      – Муни, прикрой-ка варежку, черт тебя возьми! Есть вещи, которые человеку лучше не знать.

      Будто потревоженный звуками спора, Би-Джи неожиданно нарисовался на горизонте:

      – Эй, Питер! Как делишки, братан?

      Белой женщины рядом