Падшие в небеса.1937. Ярослав Питерский

теперь все будет хорошо. Мы скажем твоим родителям. Ты переедешь ко мне. И нам не нужно будет прятаться. Мы будем жить как нормальная семья. Я буду работать. Ты будешь сидеть с ребенком. Я буду много работать. Да и работы у меня много. Я ж теперь подающий надежды журналист! Эх, слышала бы ты, что говорит обо мне Смирнов! Главный редактор сказал, что у меня есть настоящее будущее.

      Вера улыбнулась:

      – Будущее есть у всех Паша. Это банальность.

      – Нет, ты не поняла! Настоящее будущее! Настоящее с профессиональным ростом! Кстати, может, нам в конце января придется расстаться на три недели. Меня в Москву хотят направить. На курсы, – грустно сказал Павел.

      Он так не хотел огорчать ее в этот вечер. Он вообще теперь не хотел ничем огорчать ее. Виновато пожал плечами:

      – Если хочешь, бельчонок, я могу отказаться. Я могу и не ездить.

      Вера вздохнула. Она кивнула головой и как-то обреченно сказала:

      – Нет, Паша. Если надо, езжай. Езжай Паша.

      – Ты не будешь злиться, бельчонок? Я вот подумал: приеду, и мы сразу поженимся. А? Как ты думаешь? Хотя нет, поженимся раньше. На следующей неделе. Я не хочу ждать. Да и чего ждать? Нет! Решено! На следующей неделе! – Павел разливал по стаканам горячий чай.

      В тарелочку нарезал черного хлеба. Из шкафчика достал кусочек сала.

      – Вот, смотри, меня тут угостили. Привез из Минусинска. Там местные ребята из газеты дали сала! Сейчас мы с тобой его попробуем!

      Вера обхватила стакан с горячим чаем. Она грела озябшие ладони. Ей стало грустно. Павел почувствовал это:

      – Что-то не так, бельчонок? Что не так?!

      – Ты раньше мне не говорил, что тебя отправляют в Москву.

      – Хм, Вера. Мне Смирнов, наш главный, вчера сказал. Понимаешь, вчера. Я сам не знал.

      – Понятно, – Вера отпила из стакана чай.

      – Так как ты к этому относишься?

      – Хм, меня больше беспокоит, как мы скажем обо всем отцу. Вот что, я, конечно, хочу тебя ждать, но нам надо сказать обо всем отцу. И еще неизвестно, как он к этому всему отнесется.

      – Почему? Он разве не хочет счастья своей дочери? Мне кажется, он нормально отнесется.

      – Да нет, он, конечно, хочет мне счастья. Просто вот так, он не поймет. Не поймет, что мы с тобой до свадьбы успели ребенка зачать. Это не в его жизненных правилах.

      Павел закурил папиросу. Но поймал себя на мысли, что Вере дышать дымом вредно. Ведь она носит под сердцем его ребенка. Клюфт встал и подошел к окну. Он старался выпускать дым в щелку. Не глядя на Веру, Павел оптимистично сказал:

      – Вер, а мы не скажем ему, что ты беременна. Просто скажем, что хотим пожениться и все! Что тут такого? Кто там считать потом будет, на каком ты месяце?

      – Да, но для этого тебе придется попросить у него разрешения на нашу свадьбу.

      – Ну и попрошу. Какие проблемы?

      Вера стала совсем грустной. Она отпила чай и покачала головой:

      – Он может не разрешить.

      – Почему? – Клюфт с удивлением посмотрел на Щукину.

      Она сидела за столом и обреченно смотрела