Прошлый век. Воспоминания двоюродной бабушки Варвары Раевой. Александр Дорофеев

И экзамены вроде не сложные. Да как-то все не так пошло. Например, на диктанте в предложении «врач помог бедной старушке» допустила сразу четыре ошибки по грамматике того времени, совсем забыв о буквах «ять» и «еры». То есть написала все по-современному. Хорошо, что сердобольная учительница русского языка исправила. Однако по общим результатам меня все равно не приняли.

      Возвратясь домой, ежедневно горько плакала. Главным образом от уязвленного самолюбия. Вот брата Шуру, который младше на полтора года, приняли. А я совсем провалилась.

      К счастью, в этом плачевном состоянии пребывала не так уж и долго. По ходатайству родителей для таких же провалившихся на экзаменах детей открыли вдруг дополнительный класс, и я получила извещение, что принята в Епархиальное закрытого типа женское училище города Тамбова.

      Мама отвезла меня и сестру Клаву, уже второклассницу, в Тамбов. Провела с нами день в доме нашего дяди Коли, проводила в училище, которое находилось через дорогу, метрах в пятидесяти, и уехала в Луговатку. Поревев на прощание, занялись мы разбором оставленных мамой корзин. В спальне стояли специальные комоды с ящичками для личных вещей учениц. Очень интересно было устраиваться. Но вскоре мы сообразили, что все самое нужное, включая корзину с деревенскими сладостями, позабыто у дяди Коли.

      Набросила я платок и побежала было к дяде. Но тут же меня поймал швейцар и передал в кабинет суровой классной надзирательницы, где я отчаянно разревелась – от разлуки с мамой, от сознания утерянной свободы. Так начались дни беспросветной детской тоски. Кругом все чужое, непривычное, неприветливое – строгий режим закрытого интерната. Даже сестра Клава, поскольку училась во втором классе, оказалась в другой спальне. Проходили уроки, потом обед, затем двухчасовой перерыв с прогулкой и новые занятия – подготовка уроков к завтрашнему дню. Никаких тебе развлечений и детских игр.

      К учению относилась я добросовестно, хотя без особого интереса. Спешила выучить заданное, чтобы осталось больше времени поплакать, погоревать о близких в Луговатке…

      Неожиданно стала получать хорошие отметки на уроках. Все пятерки и редко четверки. Вот, подумала, наверное, имеются все же кое-какие способности. Теперь, видимо, и ко мне может измениться отношение. Даже настроение приподнялось.

      Раньше-то казалось, что дома не считают меня слишком одаренной девочкой. Сестра Клава всегда обращала на себя внимание разными талантами – хорошо играла на фисгармонии и пела, читала стихи, вообще была весела и сообразительна. И это отмечали не только в семье, но даже знакомые родителей. Да и в училище Клава была девочкой заметной. Выступала с сольными номерами, пела в церковном хоре, прекрасно декламировала: «Эх, приятель, и ты, видно, горе видал, если плачешь от песен веселых»… Училась она хорошо, но часто не успевала сделать все в отведенное на то время. Приходилось видеть ее с учебником в руках шагающей по пустому, слабо