Полведра студёной крови. Артем Мичурин

Надорвались и сдохли. Кто от инфаркта, кто от грыжи, а иные – от тяжёлой затяжной депрессии.

      – Почему я об этом ничего не слышала? – На Олином лбу появилась морщинка сомнения.

      – Откуда мне знать? Тёмные вы тут.

      Морщинка углубилась, едва разделяя сошедшиеся к переносице брови.

      – Ты всё выдумал! Врун!

      – Нехорошо обвинять человека во лжи, не имея контраргументов.

      – Контр?.. Да и не человек ты!

      – С этим трудно спорить.

      – Я не глупая, – насупилась Ольга. – А врать грешно.

      – Вот как? А желать смерти родному дядьке с его домочадцами – не грешно?

      Оля задумалась, но всего на секунду.

      – Я не нарушаю заповедей.

      – Технически нет, – припомнил я десять библейских постулатов. – Но ведь и я не нарушаю.

      – Как так? Ты же соврал!

      – Напомни-ка мне девятый пункт сего ветхозаветного перечня.

      – Не лги! – отрапортовала весьма довольная собой Оля.

      – Твой отец был так скуп, что экономил на розгах? Не надо отсебятины, давай цитату.

      – Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, – продекламировала она с выражением после недолгих раздумий и удивлённо воззрилась на меня, проникнувшись смыслом только что сказанного.

      – Вот видишь, я абсолютно чист перед Богом и ближними. Даже если буду выдавать себя за Мессию, это не пойдёт вразрез с заповедью. Изучай материал, на Страшном суде пригодится.

      – Так ты христианин?

      – Нет.

      – Но в Бога веруешь?

      – Нет. Впрочем, я и в Гусляра не верил, пока тот мне не сыграл как-то безлунной ночкой в пустошах. Так что лучше быть готовым к встрече с тем, во что не веришь.

      Миновав скопище старых полуразрушенных коттеджей вперемежку с лачужным новостроем, которое отчего-то носило гордое название «Дворянское гнездо», мы очутились в районе многоэтажек, и Ольга указала на дверь подъезда одной из них.

      – Вот тут мы с отцом останавливались в прошлый раз.

      – Постоялый двор или знакомые?

      – Не знаю, – пожала Оля плечами. – Там такой жирный дядька нас встречал, потом они с отцом поговорили, и мы пошли в комнату.

      – Ясно. Дай серебро. Не хочу светить неместными монетами.

      Мы оставили телегу с укрытым брезентом Красавчиком у крыльца и прошли внутрь.

      – Тут, – ткнула она пальцем на обшарпанную дверь.

      – Чего надо? – в ответ на стук донёсся из глубины квартиры пропитой голос.

      – На постой бы нам.

      – На постой, говоришь? – просипел голос, приблизившись. – А деньги есть?

      – Немного. Сторгуемся.

      Дверь приоткрылась, и в щели за цепочкой появилась бледная тощая рожа, осмотревшая мутными глазами вначале меня, а потом мою спутницу.

      – Это не тот, – прошептала Ольга, теребя мой рукав.

      – Покажи, –