Маленький друг. Донна Тартт

сам толком не помнил, откуда он это знает, но в том, что все так и есть, он был почти уверен.

      – Если б нам в “Брауни”[10] про такое рассказывали, я б ни за что туда ходить не бросила.

      – Ну, в бойскаутах тоже много чуши учат. Правила дорожного движения, все такое.

      – А если мы возьмем пистолет?

      – Пистолет – это уже лучше, – Хили с деланным равнодушием отвернулся, чтоб Гарриет не заметила, как он обрадовался.

      – Ты умеешь стрелять из пистолета?

      – Ну да.

      Хили в жизни не держал в руках оружия – его отец и сам не любил охотиться, и сыновьям запрещал – зато у него была воздушка. Он хотел было сообщить, что его мать держит в прикроватной тумбочке черный пистолетик, но тут Гарриет спросила:

      – Это сложно?

      – Стрелять? Нет, как по мне – легкотня, – сказал Хили. – Не волнуйся, я его тебе пристрелю.

      – Нет, я хочу сама.

      – Ладно, тогда я тебя научу, – сказал Хили. – Натренирую! Сегодня же и начнем.

      – Где?

      – То есть – где?

      – Не можем же мы прямо во дворе из пистолетов палить.

      – Верно, котики, никак не можете, – раздался веселый голос, и вход в сарай заслонила чья-то тень.

      Страшно перепугавшись, Хили и Гарриет вскинули головы, и в глаза им с хлопком ударила белая полароидная вспышка.

      – Мама! – Хили взвизгнул, закрылся руками и, попятившись, споткнулся о канистру с бензином.

      Жужжа и пощелкивая, камера сплюнула фото.

      – Ну-ну, не обижайтесь, я не удержалась, – лениво протянула мать Хили, так что стало ясно – ее ни капельки не волнует, обиделись они или нет. – Ида Рью мне сказала, что вы тут прячетесь. Кроха… – “Крохой” мать всегда звала Хили – это слово он терпеть не мог –.ты не забыл, что у папы сегодня день рождения? Оба моих мальчика вечером должны быть дома, когда папа вернется с гольфа, мы устроим ему сюрприз!

      – Никогда так не подкрадывайся!

      – Ой, ну будет тебе. Я как раз купила кассету с пленкой, а тут вы – такие миленькие. Надеюсь, получилось… – она глянула на снимок, вытянула подмазанные розовым губки, подула.

      Мать Хили и мать Гарриет были одного возраста, но мать Хили всегда вела себя так, будто она гораздо моложе – и одевалась соответственно. Она мазалась голубыми тенями, стриглась по моде нынешних школьниц и вечно расхаживала по двору в бикини (“Что твой подросток!” – говорила Эди), от чего кожа у нее была покрыта веснушчатым темным загаром.

      – Ну хватит, – проныл Хили.

      Он стыдился матери. Из-за нее его вечно дразнили в школе – мол, юбки у нее коротковаты.

      Мать Хили рассмеялась.

      – Я знаю, Хили, ты торт-суфле не любишь, но это же папин день рождения. Но знаешь что? – Мать Хили вечно разговаривала с ним унизительно-бодрым детским голоском, как будто он еще ходил в детский садик. – В кондитерской отыскались шоколадные кексы, правда здорово? Ну, идем. Тебе надо искупаться и переодеться в чистое. Гарриет, ты уж прости, мой котик, но Ида Рью велела тебе сказать, чтоб

10

“Брауни” – организация для младших девочек-герлскаутов, 7–9 лет.