и звук, и отзвук: из разных книг. Олег Чухонцев

облака неизвестно куда,

      и летит неизвестно куда самолет,

      и бликующий свет за коляской идет,

      и глядит на него, не скрывая родства,

      вся природа в минуту его торжества!

1958

      * * * («Вечером на даче…»)

      Вечером на даче

      свечку засвети.

      Бабочки сгорают

      в пламени свечи.

      Падают под ноги,

      падают к ногам –

      глупая доверчивость…

      ну а как же нам?

      А у нас –    иначе,

      а у нас –    не так:

      в гости приглашает

      закадычный враг.

      А глаза в глазницах –

      далеко вдали –

      навели на мушку,

      ждут команды –    пли! –

      Пли! –

      и плеск из рюмок.

      Пли! –

      в зубах икра.

      Действие второе,

      новая игра.

      Он мне –    реверансы,

      я ему –    поклон.

      Шпарю как оратор

      на магнитофон.

      Близится развязка:

       – ну-ка по одной!

      Вот он видит крылья

      за моей спиной.

      О глядит задумчиво –

      грудью на столе –

      как, сгорая, корчится

      спичка в хрустале.

      Спрашивай!

      выспрашивай!

      принимай всерьез!

      Кто огонь,

      кто бабочка –

      еще вопрос!

1958

      * * * («Просыпались от странных мелодий…»)

      Просыпались от странных мелодий:

      человек на фаготе играет,

      а играет он так на фаготе,

      как скрипучую дверь отворяет,

      не спеша, постепенно, не сразу

      он мычит музыкальную фразу.

      Где мотив? композиция? тема?

      вверх и вниз. вниз и вверх. нота к ноте.

      капля к капле. по темени. в темя.

      он гудит, он дудит на фаготе.

      А соседи его убеждали,

      а жильцы его предупреждали,

      а жильцы и соседи не спали,

      по инстанциям жалобы слали,

      объясняя всю суть по порядку,

      чтоб призвать гражданина к порядку,

      чтобы выжить из дома, со света

      тунеядца с приветом и ферта…

      Но однажды во время концерта

      увидали соседи соседа.

      Не читалась с листа партитура,

      а творилась безумное что-то,

      и как буря была увертюра,

      но слышна была каждая нота –

      для кларнета, валторны, тромбона,

      саксофона, корнет-а-пистона,

      для гобоя, рояля, свирели,

      контрабаса и виолончели,

      для фагота, еще для кого-то,

      кто уж вовсе не наша забота.

      Пели скрипки, сойдясь в середину,

      вздулись жилы у баритона,

      зал подался вперед и –   отхлынув –

      зазвучал на манер камертона.

      И повеяло чем-то забытым,

      чем-то давним, до времени скрытым…

      Вспоминали: живет за стеною,

      ну хотя б обзавелся женою,

      а фагот, он такой, понимаешь,

      для любимой