Коммунизм. Олег Лукошин

Да и взглядом она одарила меня таким просветлённым, что рука бы не поднялась.

      – Я тебе чё говорил!? – зашипел я на неё. – Предупреждал или нет!?

      – Мужчина! – зашикали на меня. – Не нарушайте таинство. Звучит мантра!

      – Ещё раз, – крикнул я, без труда перекрывая голос Кристалинской, – вот эта девушка сюда придёт, – а прежде всего, я к этому Дяде Коле обращался, который с лукавым и будто бы понимающим укором внимательно наблюдал за мной, – то я сожгу вас тут всех на фиг! Вы поняли меня, идиоты!?

      Идиоты оскорблённо качали головами и шептали друг другу возмущения. Но шикать на меня перестали.

      – Пойдём! – потащил я Кислую за собой. – Дура безмозглая. В кого ты себя превратила!

      Она послушно позволила вывести себя в коридор, забрать наваленные в кучу прямо на скамейке вещи, переодеть и посадить в машину, которая ещё ждала меня у входа.

      Вплоть до самого дома она молчала и лишь после того, как я расплатился с водилой (ещё два штукаря, какая мне в жопу эмиграция!) и машина отчалила в ночь, позволила себе высказать робкое возмущение.

      – Они не идиоты, – обиженно волочилась она вслед за мной по подъездной лестнице. – Ты просто фишку не рубишь. Это не религия никакая, это просто стёбовая защита от атак повседневности. Театр абсурда, если хочешь. Ты приходишь туда, играешь свою роль, и по ходу этого массового действа реальность начинает восприниматься по-другому. Не так остро, с иронией. Знаешь, как это помогает! В это всё погрузиться надо, только тогда оценишь приколы.

      – Я повторять не буду, – обернулся я на ходу, – ещё раз туда лыжи навостришь – хребет сломаю.

      – Да блин, ты сам такой же! Советскую музыку слушаешь, советских писателей читаешь, фильмы только советские смотришь. У тебя самая настоящая религиозная зависимость. Просто ты не отдаёшь себе в этом отчёт.

      – Во всём я отчёт отдаю. Я не ради утешения музыку слушаю. И не для того, чтобы забыться. Я никогда от реальности не прятался.

      – Зато хотел бы!

      – Меня всё советское делает сильнее, а твоих сектантов только порабощает. Ты посмотри на их лица – там ни грамма жизни не осталось. Они ходячие трупы. Слабые, ничтожные люди. Стрелять таких надо. На Красной площади четвертовать. Они Советский Союз развалили, а теперь, когда им новый открылся, божественные очертания в нём увидели. Нет, убогие! Вы свой Союз благополучно просрали. А этот – он не для вас. Он для нас.

      Мы взобрались на пятый этаж, Наталья заскрежетала ключом в замке.

      – Ты ночевать-то хоть оставишь меня? – поинтересовался я. – А то, может, и поднимался зря.

      – Ну а что теперь с тобой делать? – отозвалась она, горько улыбнувшись.

      Дверь открылась, мы протиснулись внутрь, а через пять минут уже чокались на кухне бокалами с шампанским и целовались. Наташина мать выбралась на несколько секунд из своей комнаты в коридор и,