Старая асьенда доньи Ремедиос. Нина Запольская

к штурману – тот выглядел растроганным.

      И тут сквайр сказал каким-то деревянным голосом, покосившись на капитана Фишер.

      – Доктор Легг прийти не смог – он сидит с Платоном…

      – Так Платон жив?.. – вскричал капитан, и сердце у него забилось так, что, казалось, его надо было придерживать рукой.

      Его мгновенно переполнило чувство, словно бы над ним приподняли крышку гроба, в котором он лежал, заживо погребённый всё это время: пропала душная, муторная тяжесть, мучавшая его последние дни, и сразу стало легче дышать, и над его головой словно бы приоткрылись просторы, и забрезжило надеждой, что всё пройдёт, и всё образуется.

      – Жив, – подтвердил сквайр, и серые глаза его загорелись на обожжённом солнцем лице. – Только он сейчас спит… Как всегда…

      Сквайр со значением посмотрел на капитана, и капитан сразу понял и спросил коротко, одними губами:

      – Его амулет?..

      – Я сразу же положил его Платону на грудь, как можно ровно, – тихо ответил сквайр и добавил. – Наш доктор не ругался…

      – Куда Платон ранен? – спросил капитан.

      – В живот, – ответил сквайр.

      – Скверная рана, – пробормотал капитан и опустил глаза – он уже задумался над чем-то.

      Мистер Трелони и штурман Пендайс молча смотрели на него и ждали, когда он снова заговорит.

      – Что вы так долго сюда шли? – наконец, спросил капитан.

      – Надо было запастись провизией, – ответил штурман Пендайс. – Собирали её по всему Нью-Провиденсу.

      Они опять замолчали, неловко поглядывая на капитана Фишер.

      – Мы привезли вам ваши личные вещи, капитан, – сказал сквайр.

      И тут капитан Фишер вскричал:

      – Их необходимо досмотреть!..

      И уже обращаясь к капитану, он сказал с плохо скрываемой иронией:

      – Вы позволите, капитан Линч?..

      И, не дожидаясь ответа, капитан Фишер подозвал боцмана. Боцман взял саквояж из-под ног сквайра и, отойдя несколько в сторону, склонился над ним, проверяя одежду.

      Капитан, сквайр и штурман Пендайс смотрели на боцмана и молчали. А потом сквайр снова заговорил, и говорил он о каких-то пустяках и смешных происшествиях, о которых обычно говорят, находясь у постели тяжелобольного родственника или друга.

      Когда стемнело, пришёл лёгкий ветер, и комары и мошки, так мучавшие всех весь день, исчезли.

      – Идите, Джордж, – сказал капитан сквайру. – Сейчас как раз начнётся отлив…

      – Да, мы пойдём, – сказал мистер Трелони. – Мы придём ещё завтра…

      Тут сквайр сделал лёгкий поклон в сторону капитана Фишер и произнёс:

      – Если нам будет позволено…

      И он опять порывисто бросился обнимать капитана. Штурман Пендайс с другого бока тоже приблизился к капитану и сжал ему запястье, и капитан почувствовал, как в карман жюстокора ему что-то положили, и услышал, как мистер Трелони одними губами прошептал:

      – Ждём ответа…

      Мистер