Кровь и струны. Шая Воронкова

одну другой ужаснее: выскакивающих из теней зубастых тварей, льющуюся из пустых глазниц кровь или даже самого Зилая, воплотившегося посреди комнаты. Но ничего не происходило, лишь мгновения тягуче длились одно за другим. Спина Эстеллы начала ныть, поджатая нога занемела. Крысенок замер с закрытыми глазами, веки его не двигались. И тут вдруг волосы на голове юноши зашевелились.

      Сначала подумала – показалось. Слишком уж напряженно вглядывалась. Но тут пряди закачались вновь, словно нежно подхваченные ветром. В груди у Эстеллы похолодело. Она видела – ворот куртки Крысенка не шевельнулся.

      А невидимый ветер усилился: зашипел, будто змея, закачал неровную челку, взъерошил короткий ежик на затылке. С каждым разом он налетал все резче и злее, все безжалостнее, пока, наконец, не принялся хлестать волосами прямо по щекам – и вдруг затих. Пряди застыли в воздухе, словно время на мгновение остановилось, а потом медленно опали обратно. По черепу пробежала рябь и отдалась дрожью в держащих его пальцах.

      К горлу подкатила горячая волна, и Эстелла сглотнула, а потом еще раз и еще. Надо бежать, надо спасаться, пока Оно не вернулось, не заметило ее, притаившуюся у двери. Но ноги отказывались слушаться.

      Крысенок шипяще выдохнул сквозь сомкнутые зубы, резко и почти болезненно. То ли так падал свет, то ли глаза Эстелле врали, но вены на руках юноши вздулись и засияли жемчужно-белым. Однако стоило моргнуть, как наваждение пропало. Крысенок медленно, словно преодолевая сопротивление, опустил череп обратно на стол и приоткрыл глаза, растерянно моргая.

      – Ну? – поторопил его Ранни.

      Юноша беззвучно зашевелил губами, вздрогнул, прокашлялся.

      – Скоро… очень скоро… – неожиданно звонко начал он, но под конец все-таки сорвался на сип. – Месяца три максимум – и все будет кончено.

      Отец досадливо цыкнул. Этот звук, такой привычный и даже родной, привел в себя. Эстелла даже увидела перед внутренним взором, как мужчина задумчиво трет переносицу, перебирая варианты, и тошнота, наконец, отступила. Только во рту остался противный привкус, а по спине сбежала капелька пота. Эстелла осторожно пошевелилась, разминая успевшие затечь конечности. Надо уходить… Но она продолжила слушать.

      – Можешь замедлить это или остановить? – спросил отец.

      Крысенок, уже успевший отступить к Ранни, словно пугливый зверек, помотал головой.

      – Нет, наверное… Может, смогу погрузить в сон, но не знаю, удастся ли пробудить ее снова. Да и это только отсрочит смерть. Совсем чуть-чуть.

      Юноша звучал неуверенно, словно сам путался в том, что говорил. Отец вздохнул.

      – Хорошо. Тогда действуем дальше, как и собирались.

      Ранни улыбнулся – понимающе, но хищно. Эстелла все еще не привыкла видеть его таким… довольным, как зверь, спущенный с цепи.

      – Слушаюсь.

      Он кратко, с почтением кивнул и потрепал Крысенка по плечу. Тот вздрогнул, приходя в себя. Отец продолжил:

      – А по поводу нашей маленькой помехи – время настало,