Кровь и струны. Шая Воронкова

Она часто и тяжело дышала, и сквозь проплешины на боках виднелись очертания ребер. Похоже крыса в ловушке уже давно. Даже делать ничего не надо – еще день голода, и уйдет в Тень. Марита чуть повернула ловушку, и они с крысой столкнулись взглядами. В звериных глазах не было страха, только желание сражаться до конца. Марита покачала головой, будто отвечая на собственный невысказанный вопрос. Нет. Сегодня – нет.

      Она перехватила ловушку поудобнее и спустилась по влажным ступеням вниз, на задний двор. Туман, почти растаявший на солнце, тут же принялся хвататься за щиколотки дымчатыми щупальцами. Каблуки туфель вязли в сырой земле. Обойдя расставленные ровными рядами ящики из-под овощей, Марита опустила ловушку на землю и села рядом на корточки, придерживая подол.

      – Верис не будет рад, если я тебя выпущу, – сказала она крысе, словно делилась большим секретом. Та не двинулась, следя за потянувшейся к клетке рукой напряженно блестящими глазами. – Но мы ему не скажем.

      Марита бледно улыбнулась и осторожно подняла заслонку. Та скрипнула, неприятно резанув по ушам, и на пальцах остался слой ржавчины.

      Крыса застыла, все еще настороженная и слишком истощенная борьбой, потом на пробу повела по воздуху носом. Ну же, глупая, беги, пока можно. Палец щелкнул по прутьям, заставив их зазвенеть, и тварь наконец-то выскочила наружу и быстрыми скачками понеслась прочь. Ее серая спинка мелькнула меж крепких перекладин забора и исчезла вдали. Марита кинула вслед крысе последний взгляд. Легко зверью: от проблем можно просто убежать. У людей все немного сложнее. Она постояла еще чуть-чуть, оттягивая возвращение в дом, но все-таки подхватила ловушку и поднялась по ступеням.

      Внутри было жарко и влажно, отчего волоски на затылке мгновенно взмокли. Тут же захотелось вернуться обратно во двор, но Марита задавила это желание на корню, как и ворочающееся в груди волнение. Все выглядело идеально: блестящий от чистоты пол, свежевыстиранные занавески, ровно разложенные инструменты в кладовке, куда она собственноручно вернула пустую ловушку, решив не дергать слуг. Беспокоиться не о чем.

      Удостоверившись, что даже на самых дальних полках с книгами нет ни пылинки, способной испортить Верису настроение, Марита прошла в столовую. Там уже хозяйничала Лиска: порхала вокруг стола, раскладывая приборы. Ее по-детски пухлые пальцы двигались удивительно быстро, а широкие глаза светились усердием. Сквозняк из окна колыхал кружевной край белой скатерти, будто корабельный парус.

      Над уже расставленными тарелками поднимался пар, облачками повисая в воздухе и распространяя густой, насыщенный аромат мяса. Он успел заполнить собой всю комнату, казалось, пропитав насквозь и настенные полотна с цветочной вышивкой, и узорчатый ковер на полу, и даже глиняную вазу со свежим васильковым букетом.

      Марита поздоровалась кивком и уселась на лавку, оправив платье. Двухцветное по вентонскому обычаю, оно состояло из двух равных вертикальных половин. Сегодня это были золотистый и пепельный. Будто бы свет сражался с тьмой, но никто так и не мог победить. Равновесие. Платье, как нельзя лучше подходящее этому дню.

      Лиска почти закончила, когда дверь распахнулась, пропустив внутрь Вериса. Свет, проникающий сквозь окно, мягким сиянием обрамил его лицо, и Марита застыла, вновь завороженная этой красотой – прямо как в день, когда они впервые встретились. Верис казался изящной стеклянной фигуркой или диковинным цветком. Сказочным принцем, чьи волосы сотканы из солнечных лучей, а в глазах прячется туман.

      – Доброе утро, господин, – чуть присев, поздоровалась Лиска.

      Верис улыбнулся, и на его щеках появились очаровательные ямочки. Он кивнул служанке и повернулся к Марите. Та почувствовала, как в животе у нее екнуло.

      – Здравствуй, – сказал он, мазнув по ее щеке поцелуем, прежде чем сесть на единственный стул.

      Губы, едва коснувшиеся кожи, показались влажными и холодными, будто лед. Видно, только вернулся из погреба, в котором недавно начал ревизовать вино. Марита заставила себя не кривить лицо, хотя ощущение склизкого отпечатка на щеке не желало пропадать.

      Верис, казалось, этого не заметил. Щурясь, будто кот, он склонился над тарелкой и с наслаждением втянул носом разлившийся над ней аромат. Фарфорово-белые щеки порозовели от жара.

      – Пахнет отлично. Новый рецепт?

      Лиска горделиво приосанилась, и прежде, чем Марита успела ее остановить, ответила:

      – Это мне госпожа подсказала. Она часто по готовке советует! Правда вкусно?

      Верис удивленно вздернул бровь, и в его взгляде почудился металлический отблеск. Словно бы сверкнул меч, чуть вытащенный из ножен. Проклятье! Марита внутренне съежилась, но позволила вырваться наружу только досадливому вздоху.

      – Ты можешь идти, Лиска, – сказала она, повелительно взмахнув рукой. Но увидев, как опустились плечи Лиски, добавила уже теплее: – Спасибо.

      Служанка почтительно присела, отчего ее пушистые волосы заколыхались, словно головка одуванчика, и поспешно юркнула за дверь. Наверняка теперь замучается от совести, бедная девочка. Особенно, если заметила, как дрогнула хозяйкина