Кровь и струны. Шая Воронкова

она все время сидела с ним рядом?

      Самый нестрашный, как же. Марита опасливо поежилась. Измовские маги могли и стену крепости сломать, а уж маленькую дурочку пополам переломить – и подавно.

      От ее резкого движения птичка испуганно вспорхнула в воздух. Расим кинул на Мариту быстрый взгляд и дорисовал последнюю линию. Круг вспыхнул и засиял мерным светом. А Расим, широко распахнув рот, вдруг зачирикал. Марита совсем неблагородно на него уставилась. Измовец ничуть не изменился лицом, но из его глотки вырывались такие звуки, какие человеческая гортань была просто неспособна породить.

      Птица, немного повисев над телегой, неохотно села обратно. Нахохлившиеся перья пригладились, а глаза-бусинки уставились на Расима. Когда тот замолк, птица наклонила голову набок и вдруг застрекотала в ответ. Марита почувствовала себя ребенком на выступлении фокусника, но к восторгу примешался страх. Кто знает, что еще измовец мог сотворить.

      Тот тем временем полностью погрузился в одному ему понятный разговор. И чем дольше Расим слушал птичье чириканье, тем сильнее залегали морщины на его лбу и темнело лицо. Наконец, он кивнул птице, будто благодаря, и быстро стер одну из линий. Схема погасла. Он привстал, окликая Яса:

      – Командир!

      Тот обернулся, резко дернув за поводья, отчего конь взбудоражено заржал.

      – В чем дело? – спросил Яс спокойным, но требовательным тоном.

      Расим посмотрел на Мариту, словно колеблясь, но та старательно глядела в другую сторону. Измовец кратко побарабанил по краю телеги пальцами.

      – Отряд, возвращающийся из города, поймал лазутчика. Он ничего не успел сделать, только одного из наших в плечо ранил, – четко, будто солдат, докладывающий генералу, сообщил Расим. – Ребята его связали, но послать бы кого на всякий, предупредить…

      – Псы? – кратко спросил Яс.

      Измовец кивнул. Яс досадливо цыкнул и ударил коня в бока, направляясь в хвост процессии. Вскоре от них отделилась пара воинов и скрылась далеко впереди, быстро превратившись в маленькие точки. По отряду прошлась волна шепотков. Псы, значит? Марита попыталась прислушаться. Не вышло – но голоса были слишком тихими, чтобы что-то разобрать. Но под ложечкой все равно неприятно засосало.

      После прилета птицы лошади ускорились, и вскоре впереди показался лес. Узкие серо-зеленые листья засушниц шуршали на ветру, а меж их тонких стволов высились заросли кустарников и сорной травы. Все же для такого края само существование лесов – уже чудо. Отец говорил, засушниц берегут корни: уходят очень глубоко под землю, почти выгрызая себе право на жизнь. Впрочем, даже это не спасало места, покинутые аквалами надолго.

      Телега резко завернула вбок, выбив все мысли разом – пришлось упереться в бортик ногами, чтобы удержаться самой. Обогнув лес так, чтобы стало не видно тракта, кони остановились. Сонливое спокойствие, до того стоявшее над отрядом, рассеялось без остатка – люди принялись спешиваться и брать