Кельтский крест. Екатерина Каблукова

надо было на какой-то из внучек коннунга, а наш-то герцог не захотел. И с посольством сбежал аж в самый Лондариум, что за стеной…

      Дверь скрипнула, и весь проем закрыла фигура Алана.

      – Берта, у нас есть… – Увидев меня, он слегка смутился. – Миледи?

      – Милорд! – Берта проворно вскочила и присела в реверансе.

      – Добрый день! – Покраснев от осознания того, что меня застали за сплетнями, я поставила кружку на стол. – Мне, наверное, пора.

      Алан кивнул и посторонился, удивленно переводя взгляд с меня на домоправительницу и обратно. Дверь за мной закрывалась медленно, и я еще успела услышать, как он спрашивает что-то у Берты.

      Оставшуюся часть дня я, все-таки найдя путь в спальню, размышляла об аморальности своего поведения в глазах местных жителей, особенно Алана.

      Не то чтобы меня сильно беспокоило его мнение, но распивать с прислугой, собирая при этом сплетни о хозяевах замка, казалось не слишком правильным.… Надеюсь, я не дискредитировала себя окончательно? Хотя стоило признаться, что рассказы Берты развлекли меня и я приятно провела время.

      За ужином, сидя рядом с Аланом, я уже по-другому смотрела на людей, окружавших нас, гадая, кто из них действительно предан герцогу, а кто с радостью поменял бы его на Алана или на… Агнесс…

      – Нашли кого-то из знакомых?

      Вопрос заставил меня вздрогнуть. Я взглянула на Алана:

      – Ваша сестра предпочла сегодня ужинать в своих комнатах?

      – Агнесс любит привлечь к себе внимание даже своим отсутствием, – скривился он, кидая кость собакам.

      Мохнатые псы вскочили так резво, что стол зашатался.

      – А блондин, который вчера сидел рядом с ней, где он? – рискнула спросить я.

      – Филипп? Не знаю. Наверное, уехал и не успел вернуться до прилива. А почему вы о нем спросили?

      – Он – один из немногих, кого я знаю.

      Я постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя в памяти сразу же всплыл белоснежный зад.

      – Понимаю, – кивнул Алан. – Дес… герцог рассказывал мне, что ему поначалу было тяжело у коннунга: другой язык, незнакомые лица и обычаи.

      Я тоже кивнула:

      – Это непривычно… Скажите, а вы уезжали из замка?

      Он покачал головой:

      – Увы, как ни просил, отец предпочел оставить меня при себе. Хотя все равно его любимицей была Агнесс. Он позволял ей все.

      – Наверное, она очень переживала по поводу его смерти?

      – Несильно. Она испытала гораздо большее потрясение, когда Десмонд, оправившись от ран, вдруг запретил ей многое, что позволял отец.

      – Оправившись от ран?

      Алан вздохнул и начал рассказывать:

      – Отец умер на охоте, был затоптан кабаном. Десмонд тогда находился у коннунга… Впрочем, об этом вы наверняка уже знаете!

      Я кивнула и опустила глаза, чувствуя, как полыхают щеки. Алан не заметил моего смущения.

      – Это было восемнадцатое лето брата, он был уже достаточно известен среди викингов и руководил личным отрядом деда.