Чёрный Яр, 13. Анна Осьмак

на репутацию он приобрёл – пахал, как конь. Раскрываемость обеспечил такую, что этим провинциальным сонным мухам и не снилось. Довольно приседал перед начальством и назойливо лез ему в глаза, пока надутые областные полковники не снизошли всемилостивейше заметить. А, заметив, обласкать натужной похвалой и почетной грамотой ко Дню милиции.

      – Мне этот сонный Володарьевск, все эти тёти мани, дяди пети его, вся эта местечковость – в печёнках уже сидит, – посетовал как-то Гришка приятелю по следственной школе за бутылкой пива. Вообще-то он не был склонен к откровенничаниям. Но приятель жил в другом городе, и Марамыжиков позволил себе расслабиться. А в Володарьевске молодой карьерист ни с кем не приятельствовал. На всякий случай. – Но, блин, ни связей, ни денег – как пробиться…

      – Нормально, – хлопнул его по плечу захмелевший собеседник, – нормально пробьёшься, без связей – вон как землю под собой роешь. Тебе бы сейчас дело погромче, без подводных камней, конечно. Какая-нибудь чистая уголовка. Раскрываешь – и в дамках. Звёздочка и перевод – в кармане.

      Гришка махнул рукой:

      – Погромче… Это в Володарьевске-то? То цинковый таз украдут, то картошку выкопают. С перспективными делами здесь напряжёнка. Если только, – усмехнулся он, – самому организовать…

      Приятеля шутка развеселила.

      … Гришка теперь вспоминал этот разговор за утренней субботней яичницей и всесторонне взвешивал ниспосланное ему убийство. И преподнесённого на блюдечке подозреваемого. Ничего, дело склеить можно. И в актив записать. Но блин… Не то всё. Не подарит ему раскрытие этого преступления желанного прибытка. Как ни крути…

      Он как раз закинул в рот круглый ломоть поджаренной колбасы, когда запиликал телефон. Глянув мельком на высветившуюся на экране фамилию, Марамыжиков приложил трубку к уху, ответив звонившему чавканьем.

      – Лопаешь? – осведомился его коллега по следственному отделу. – А мне тут начальство висяк заведомый пытается подогнать, – подождав и не дождавшись проявления интереса или сочувствия к своему бедственному положению, коллега добавил мрачно: – Потеряшку…

      – Ну поздравляю, – протолкнув колбасу глотком растворимого кофе, равнодушно отозвался Гришка. – Чё дальше-то?

      – Хочу, чтоб ты у меня его забрал.

      – Охерел? С какой стати мне тебе благодетельствовать? Я не Армия Спасения…

      – Так до кучи! Гриш, послушай, – заторопился собеседник, справедливо опасаясь быть скоропостижно посланным, – послушай сначала, потом отказывайся. Пропал некий Забедняев, служащий риэлторской конторы. Специализировался на недвижимости в Старом городе. В том числе, – эффектная пауза, – в продаже у него значились и дома с Заовражной!

      – Ну?

      – Гну! Продавал он и дом твоего стрелой убиенного. И пропал в день убийства! Сейчас только установил, начальству не докладывал ещё. А то решишь, что хочу спихнуть на тебя потеряшку втихаря. Решил сначала поговорить.

      Марамыжиков в раздумье поскрёб