Чёрный Яр, 13. Анна Осьмак

нём таблицей, пестревшей автографами, и протянул ручку. – Как хорошо, Дина Владимировна, что застали вас здесь. Подпишитесь тоже.

      – И какое же из названий, позвольте спросить, – осведомилась госпожа Спржельская, – вы намерены вернуть? Насколько мне известно их было не менее четырёх…

      – Конечно, Преображенское! – тосовка-активистка посмотрела на собеседницу так, будто та предложили что-то неприличное. Вторая тётушка закивала китайским болванчиком. – О других вариантах и речи быть не может – это, по-моему, очевидно! – и даже фыркнула возмущённо.

      Женька молча расписалась.

      – А я повременю, – Дина Владимировна, кивнув на прощание хозяйке, направилась к калитке. – Такие вопросы, знаете ли, не любят спешки. Надо всё обдумать, взвесить… Пытаясь поименовать наше многострадальное поселение, люди, видимо, слишком торопились. Вот ни разу и не угадали – так, чтобы на века осталось. Да в любую эпоху ко двору пришлось.

      Активистка посмотрела на хлопнувшую калитку с превеликим неудовольствием:

      – Вот вредная старуха! Изображает тут из себя самую умную… А вы, – ткнула она авторучкой в сторону Женьки, – примите к сведению наши замечания и меры к их устранению. Виноград все стены заплёл – ни названия улицы, ни номер дома не видно. Нарушение норм!

      В зарослях винограда с грохотом распахнулось окно:

      – Вы абсолютно правы! – раздался голос отца. Следом меж листьев появилась и его встрёпанная со сна голова. – Скажите, скажите хоть вы ей об этом! Может, чужих людей послушает, если слова родного отца для неё давно пустой звук! Я ей который день твержу – убери этот плющ! Как мне жить и работать в таких потёмках? Словно в темнице живу – право слово! Отвела отцу что ни на есть худшее помещение в доме! Родному отцу! Но терпение моё не безгранично! – голова скрылась. Тут же появилась вновь. – Хватит! Пора навести в этом доме порядок! – Голова скрылась. Появилась. – Прошу прощения за мою эмоциональность. Но вы же видите… – Губы и щёки головы задрожали.

      Тосовцы осуждающе покачали головами.

      – Ну знаете ли… – протянула их лидерша. – Так с отцом обращаться… Ни в какие ворота.

      – Товарищ! Товарищ! – воззвал прагматичный мужичок в шляпе. – Может, вы тоже подпишете петицию!.. – он с надеждой взмахнул планшетом.

      Из листвы вынырнула рука, безнадёжно махнувшая на несовершенный мир:

      – До петиций ли мне сейчас?..

      Мужичок расторопно вставил в неё авторучку и с торжеством поволок добытый автограф к калитке.

      … Вернувшись в дом, Женька застала отца бодро волочащим свои чемоданы вверх по лестнице, в мезонин.

      – Па-а-ап?..

      – Я займу комнату наверху, – заявил он срывающимся от еле сдерживаемых слёз голосом, – там светло и прекрасный вид. Тебе, конечно, плевать, но мне, как писателю, это необходимо для вдохновения.

      – А мне?!.

      – Тебе не всё равно где спать? Неблагодарная…

      Неблагодарная пнула ступеньку и выскочила во двор. Сдёрнув