Хелизагрийская Либерапея. Хелизагрий

печать забвения перед всем другим, чем разнообразным до этого жил человек раньше. Всё это повергает человека к забвению всех других богов, к которым был он привязан до злополучного дня божественного обращения.

      Тот же человек, который печатью Эрота скован, все дела свои только к Афродите помышляет, другое забрасывая. Но не стоит страшиться, ведь Эрот – бог человеколюбивый настолько, что когда при нём сочетаются двое влюблённых, то получается третий. В отличие от богов властных или воинственных, от которых люди лишь убывают.

      Потому-то моя история кончится хорошо, ибо Эрот – бог проводящий.

      VII

      И вот пошли мы, я и ветер Зефир, по красивейшей дороге, вдоль которой росли бугинвилии. И Зефир говорил своим приятным и успокаивающим голоском разные побасёнки. Так покуда мы шли, решили поразвлечься историей интересной.

      – Вот, я тебе расскажу, – начал Зефир, – басню одну занимательную, в народе греческом известную, но во Фригии, возможно, не рассказываемую.

      Ветер и солнце и плащ

      Как-то раз Солнце и северный ветер Борей увидели одного путника, который был закутан в хороший такой плащ, и тогда решили они поспорить: кто сможет стянуть с путника этот самый плащ. И вот, порывистый северный ветер стал дуть что есть мочи, пытаясь силой сорвать с путника плащ, но тот только плотнее укутался в него. Тогда настала очередь Солнца, и оно вышло из-за туч и стало припекать что есть мочи. Тогда стало путнику нестерпимо жарко, и он снял с себя свой плащ. Так Солнце одержало победу над злым и страшным ветром Бореем.

      И вот эта-то побасёнка и мне напомнила, какой сегодня жаркий день. И от всей этой жары, и от потрясения, со мною сегодня случившегося, прилёг я отдохнуть.

      VIII

      Проснулся я от того, что кто-то волочит меня по земле. Оглянувшись, не увидел я своего провожатого Зефира, но увидел, что ноги мои и руки связаны, а тащит меня некая девушка вида красивого, что я сразу влюбился, ведь вся она была в камнях и металлах драгоценных, с кожей смуглой и волосами чёрными. И говором инородным она сказала:

      – Проснулся, вставай! Что мне тебя тащить, мне тяжело.

      На что я сразу возмутился и грубо высказал, ещё не додумавшись, почему же я связан:

      – Куда меня тащишь, куда волочишь, девушка?

      А она пинает меня и говорит:

      – Я твой похититель, будешь разбойников добычей.

      Тогда заплакал я, в ноги упал ей и говорю:

      – Пощади, не хочу я к разбойникам, мой путь лежит в храм за горой по божественному направлению! Послушай же меня и отпусти меня обратно!

      А она свой кривой кинжал достаёт и грозиться мне начинает:

      – Какой такой бог мог дать тебе направление?

      Со страхом перед аргументом холодным отвечаю:

      – Сам бог Эрот направил меня!

      Тогда она, от пиратской жизни своей нрав потерявши, юбку свою задирает, как бы говоря: вот тебе твой Эрот, – и лицо