Нация. Апокалипсис. Том третий. Вячеслав Гришанов

к частной инициативе. Выбор был невелик: или стой на углу улицы и торгуй, или голодай. Правда, не для всех эта работа была по силам; для некоторых она была психологическим и физическим испытанием. И всё потому, что в СССР деньги и всё, что было связано с их добыванием, считалось пережитками буржуазного образа жизни. Подобное занятие высмеивалось и критиковалось, и в первую очередь коммунистами.

      К тому же предпринимательству в советское время никто и никогда не учил, эта «наукой» овладевали только капиталистических страны, где все средства производства являлись и являются частной собственностью класса капиталистов, эксплуатирующих труд наёмных рабочих для извлечения прибыли. А у нас был социализм, и этот общественный строй не предполагал эксплуатацию наёмных рабочих, поскольку был основан на общественной или коллективной собственности на средства производства. Короче, людям, принявшим долю торгашей, нужно было не просто стать лавочниками или бакалейщиками, им нужно было стать другими людьми, не только поменяв отношение к людям, обществу, семье, но и «эволюционировать», если можно так сказать, в другую идеологию, в которой не было места прописным истинам и моральным ценностям. Ибо свобода освобождала их от всех человеческих правил и обременённого долга, с которыми они должны были считаться, делая их более раскованными и независимыми. Причём настолько, насколько хотели этого сами люди. Не думая о том, что их поведение не соответствует тому высокому уровню цивилизации, на который они претендуют.

      Конечно, поскольку они были людьми образованными, можно сказать, культурными, на первых порах досада и гнев мучили их, так как разрушительный фотонный импульс нарушал не только гармонию, но и равновесие, что приводило к тяжёлым последствиям – нарушению физической и умственной деятельности. И это они понимали. Но обстоятельства и желание разбогатеть, как омут, затягивали их всё сильнее и сильнее в безумие современной жизни, и при этом отрицались всякие общественные установки и нравы, при которых привычка становилась второй натурой. Достаточно сказать, что среди этих людей не было ни одного человека, который бы не мечтал, будучи нищим утром, к обеду стать миллионером, как и дожить с этим миллионом до вечера, не погибнув от рук какого-нибудь криминального авторитета или киллера. И хотя они знали все сложности этого нелёгкого дела, никакой страх не мог их остановить. Да и как иначе, если все оказались в положении, в каком никогда раньше не бывали: без страны и без копейки денег. Как ни крути, торговля была единственным эталоном успеха и ассоциировалась лишь с финансовой выгодой и больше не с чем. Всякая опасность, всякая высшая этика отходили на последний план.

      Шло время, торговля в ларьке становилась для многих не просто временным явлением, чтобы спасти семью от голода, а новым импульсом к осмыслению жизни. Всё менялось на глазах, в том числе и идеология, которая рождала новый тип людей – пытавшихся жить по лекалам западной цивилизации богачей, вся мощь пропаганды которой всегда сводилась