Альбом. Сергей Конышев

последнюю фразу по-русски и подумал: разве можно жить, не веря в себя? Вопрос показался мне глупым. Очевидно, что так жить нельзя – это как тело без ног. Если их нет, то от безысходности садишься в инвалидное кресло, а если нет веры в себя – то в алкогольное или наркотическое. Так и случилось. Лёнька плюхнулся в него и помчался, крутя поначалу «колёса». В прямом и переносном смысле. И всё это произошло как-то буднично, никто ничего не заметил: ни бабушка, ни учителя, ни тем более я, потому что после общаги мы почти перестали видеться, хотя Лёнька продолжал жить подо мной, а я – над ним. Просто мы изменились и не хотели больше встречаться, но однажды Лёнька позвонил мне и сказал, что зайдёт.

      – Помнишь, ты давал мне паяльник твоего отца? – спросил он с порога, не поздоровавшись.

      – Да, – ответил я и добавил: – Привет.

      Но Лёнька проигнорировал моё приветствие.

      – Я видел у него в ящике из-под паяльника всякие конденсаторы типа «КМ». Они всё ещё у вас?

      – Ты о чём? – не понял я.

      – Ну конденсаторы, – всплеснул руками Лёнька, – такие маленькие разноцветные штучки с двумя металлическими выводами. Нужны для работы в цепях постоянного и переменного тока. Это если вкратце.

      Я стоял с непонимающим видом.

      – Помнишь коробку, где паяльник лежал? – терпеливо спросил он. – Я брал у твоего отца, когда мы паяли цветомузыку.

      – Да, конечно, помню, – ответил я, – но папа давно забросил это дело. К тому же он съехал от нас. Ты разве не знаешь?

      – Да знаю я всё, поэтому и зашёл.

      – Так, а в чём, собственно, дело?

      – У меня есть идея.

      – Какая идея?

      – Заработать денег. – Лёнька сделал жест «молчать». – Ты только послушай! Эти детальки твоего отца стоят кучу бабок. – Он перешёл на шёпот: – В них серебро и платина. Давай продадим их.

      – Продадим? – Моё лицо вытянулось. – То есть как это – продадим? Украдём их у отца?

      – Не украдём! – крикнул Лёнька, но опомнился и опять перешёл на шёпот: – Зачем они ему? Подумай сам. Просто так лежат и пылятся. Твой отец и не заметит их пропажи, когда вернётся.

      – Может, и не вернётся… – вздохнул я. – Здорово они с мамой поругались тогда. Чуть до драки не дошло.

      – Ну вот, сам же говоришь, – обрадовался Лёнька. – Тем более что все эти конденсаторы – прошлый век. Советское ретро. С технической точки зрения все эти детальки ничего не стоят. Зато внутренности у них дорогие. Как жемчуг.

      – И что теперь? – спросил я, чтобы заполнить паузу.

      Лёнька матюгнулся.

      – Нужно продавать их быстрей, пока покупают. И покупают за хорошие бабки. Что тут непонятного?

      – Не знаю даже… – Я был не против, но опять накатила трусость.

      Я начал взвешивать все «за» и «против». Решил, что отцу конденсаторы и правда не нужны. Месяц назад он уехал в деревню, оставив в квартире все свои вещи: виниловые пластинки, футбольные значки, книги и паяльник. Видимо, с концами, если мама его не простит – что вполне возможно, но точно необязательно. Да и то через год-два, вряд ли раньше. Папа так и сказал мне,