Куба – любовь моя. Владимир Морозов

я заметил знакомое слово «мистенка» и сунулся туда. Кассирша пролистала мой билет и назвала сумму к оплате. Я не среагировал. Тогда она написала сумму на листочке бумаги и просунула под стекло мне.

      Я ожидал подвоха. У меня было предчувствие, что в этом с самого начала ощетинившемся против меня городе все так гладко закончиться не может, но то, что я прочел на листочке – повергло меня в шок. Это был нокаут. Я даже физически ощутил, как моя полуседая «крыша» надвинулась на брови. Написанная сумма была ненамного меньше той, которую я уже уплатил в кассе наверху.

      – Мне надо это заплатить?! – спросил я в ужасе, показывая на листочек.

      – Да, да, за првни класс, – ответила кассирша и выставила вверх указательный палец.

      Я хотел спросить, а сколько же стоит второй класс, но вспомнил, что Сергей может путешествовать только в двухместном купе один на один с сопровождающим, и забрал билет. Таких денег у меня не было.

      «Господи! Страна идиотов, – думал я, понуро поднимаясь вверх по лестнице. – Это же надо придумать! Отдельно платить за класс и еще Бог знает за что. Йизденки, мистенки – ну просто дурдом какой-то!»

      Юноша-кассир отсчитал мне деньги и презрительно что-то прошипел при этом. На его счастье я не понял, что.

      Выйдя из здания вокзала, я направился мощеной горбатой улочкой по направлению к центру, обдумывая по пути свое положение. Улочка вывела меня на небольшую низкорослую площадь средневековой застройки. Из раскрытых дверей многочисленных подвальчиков и полуподвальчиков, что расположились вокруг за цветными стеклами и под разноцветными ажурными фонариками, доносились запахи съестного, сдобренные кисловатым пивным духом. Гуляющий народ лениво полизывал мороженое, а прямо на асфальте, разбросав ноги и по-турецки, сидели молодые парни и потягивали из бутылок пиво. Мне стало тоскливо, как ребенку, зябко взирающему с улицы на веселый детский праздник. Обанкротившись, я ощутил себя изгоем в этом чужом, враждебном городе, напичканном соблазнами. Мне вспомнился вдруг наш годонинский ресторанчик с улыбчивыми молоденькими официантками и шведским столом с экзотическими фруктами, и мучительно захотелось туда, к Сереге, услышать его наивное «Вовчик». Я купил у уличной торговки пустой рогалик, в два глотка расправился с ним и пешком поплелся на автовокзал.

      Последний автобус на Брно только что ушел. «Этот город решил доконать меня окончательно», – решил я и купил бутылку пива (да провались все пропадом).

      Знакомые Вашека жили в получасе езды на трамвае от автовокзала в небольшой двухкомнатной квартире старого добротного дома. Он – бывший научный работник, учился в Советском Союзе. Она – бывший преподаватель русского языка. Инвалиды. Оба небольшого росточка. Передвигались широко раскачиваясь из стороны в сторону. Мне был предложен на выбор чай или кофе. Я выбрал чай, наивно полагая, что к нему подадут что-то посущественнее, но чай был подан лишь с сахаром. Я рассказал о своих злоключениях со стодолларовой бумажкой и билетами. Они молча выслушали, ничему