Оставшийся в Раю. Сергей Викторович Жмакин

а что если машины из грузоотсека сбросить, шестнадцать тонн минус, как-никак! Прилично снизим вертикальную – выпалил идею, Соколов.

      – Машины сбросить говоришь… радист, командира десантников сюда, живо! Иванов его фамилия! – осенило вдруг Бабича.

      Как ошпаренный, радист бросился к выходу из кабины. Уже меньше, чем через минуту рослая фигура Бекаса нависала над командиром корабля.

      – Капитан! – не отрываясь от управления, громко крикнул Бабич. На десантнике не было наушников.

      – Ты видел всё, что произошло. На данный момент мы падаем, только медленно. Твои «Тигры» точно умеют прыгать с парашютом?

      – Могу продемонстрировать – во всё горло проревел Иванов.

      – Сколько времени на подготовку?

      – Минуту, системы запустить.

      – У тебя две, командуй капитан!

      – Слава, открывай створку грузового люка и все бегом к машинам, это наш шанс.

      Бортинженер, радист и штурман ринулись за десантником, Соколов остался на месте.

      – Ты чего сидишь? – крикнул Бабич.

      – Я с тобой! – коротко отрезал тот.

      – Ладно, вместе уйдём, врубай SOS и доложи всё, что успеешь.

      Бекас в сопровождении троих десантников и троих членов экипажа пробирался в конец фюзеляжа к «Тиграм». Через медленно открывающийся в хвостовой части грузового отсека люк, снова был виден вулкан Себелан. На этот раз его заснеженная вершина абсолютно точно была выше терпящего бедствие самолёта. Преодолевая сильные порывы ветра, группа добралась до машин.

      – Кит, Дуглас и лётчики в первую! – показывая рукой на ближайший броневик, прокричал Бекас.

      – Я и Рокот в следующую. Запускаем двигатели, системы и ждём остальных, у нас минута! По машинам!

      В кабине пилотов Соколов, закончив с докладом в эфир, повернулся к Бабичу:

      – Командир, пора!

      – Ну, давай, родимый! – шептал одними губами Бабич, щёлкая переключателями и пытаясь запустить, не подающий признаков жизни, автопилот. Надежда на своё собственное спасение теплилась у него всё меньше и меньше. Кому-то нужно было удерживать самолёт в горизонтальном положении во время десантирования.

      – Ну, давай, ещё чуть-чуть, всего пару минут… ну!

      И вдруг, казалось бы, бездушная машина, словно услышав мольбу своего командира, подмигнула долгожданным зелёным огоньком на панели автопилота, сообщая о его работоспособности.

      Лётчики молниеносно отстегнули ремни и бросились к выходу. Переступив порог, Бабич непроизвольно обернулся и в последний раз взглянул на кабину умирающего Ила, обильно окровавленную красной аварийной сигнализацией. Самолёт как-то по живому дрожал и душераздирающе выл единственным, работающим в запредельном режиме двигателем. Словно предчувствуя скорую гибель, и отчаянно сопротивляясь притяжению, он из последних сил держался в воздухе.

      На спинке своего кресла Бабич заметил торчащий из заднего кармана край «цветастого» пакета.

      – Руденко! – мелькнуло у него в голове.

      Через