Оставшийся в Раю. Сергей Викторович Жмакин

к сожалению, ему не удалось. В процессе разрушения, разлетающиеся во все стороны элементы турбины, крайне опасны. Одна из таких железяк угодила в парня ещё до раскрытия спасательного парашюта.

      Стараясь отогнать дурные мысли, Соколов повернул голову и посмотрел в боковое окно. Прямо под самолётом море, наконец, уступало место суше. Ровная береговая линия уходила вдаль и где-то там, в непрозрачной голубой пелене, соединялась с горизонтом. Параллельно берегу, узкой зелёной полосой тянулась предгорная равнина, густо усеянная

      небольшими селениями, утопающими во фруктовых садах. По мере удаления от побережья, благоухающая зеленью низменность, быстро видоизменялась, превращаясь в сплошь изрезанные глубокими ущельями, крутые склоны северо-западных гор Ирана. А ещё дальше, практически прямо по курсу, величественно возвышался потухший вулкан Себелан. Создавалось впечатление, будто его белая, покрытая снегом вершина, высотой почти в пять километров, находилась выше уровня полёта. Соколов даже взглянул на высотомер, убедиться, что это не так. Высотомер, как и прежде, показывал семь тысяч двести метров. Снова посмотрев в боковое окно, он заметил, как от макушки одной из многочисленных гор, в изобилии разбросанных внизу, отделилась тонкая полупрозрачная белая нить. Быстро увеличиваясь в длине, она стремительно приближалась к самолёту.

      – Ракета! Молниеносно грохнуло где-то в мозгу.

      С трудом справляясь с хлынувшим в кровь адреналином, Соколов практически прокричал:

      – Командир, нас атакуют, выстрел из ПЗРК, километрах в пяти, направление на два часа.

      Бабич, вцепившись обеими руками в штурвал и немного побледнев, отрывисто, но, почти не повышая голоса, спросил:

      – Игорь, не упускай её из вида, где она?

      – Заходит в хвост, похоже, тепловая, однозначно ПЗРК!

      – Командир, ещё один пуск из того же района! – снова выпалил Соколов.

      – Штурман! Превышение?

      – Около трёх тысяч!

      – Суки, достанут, причём в лёгкую! – зло прошипел Бабич.

      – Командир, всё, я её не вижу, она сзади, думаю секунд пять-семь!

      – На счёт три левый противоракетный манёвр! – скомандовал Бабич.

      На третьей секунде резким поворотом штурвала и дачей на полную левой ноги, игнорируя все ограничения, лётчики ввергли самолёт в крутой левый разворот. Уже давно не молодой Ил-76, внезапно получив запредельную боковую перегрузку, казалось, застонал от боли, заскрежетав всеми лонжеронами своего фюзеляжа. Круто завалившись на левый бок, на грани срыва потока скрыла, он попросту резко отпрыгнул в сторону. Неожиданно потеряв из вида свою цель, ракета пронеслась мимо.

      – Увернулись раз! Облегчённо выдохнул Соколов, провожая взглядом дымовой след промахнувшейся ракеты, как в тот же миг почувствовался лёгкий толчок, сопровождавшийся звуком глухого хлопка. Самолёт мелко затрясло, количество красных табло утроилось, а в наушниках неживым женским голосом заговорил речевой информатор, монотонно сообщая о пожаре третьего двигателя. Соколов бегло глянул