Оставшийся в Раю. Сергей Викторович Жмакин

Эта, привычная для любого лётчика картина, всегда его немного завораживала.

      – Механизацию убрать! Экипаж, установить давление семьсот шестьдесят, после ИПМ, курс сто семьдесят, занимаем эшелон десять сто.

      – Механизация убрана, помощник семьсот шестьдесят установил.

      – Штурман семьсот шестьдесят установил.

      – Радист установил – посыпались квитанции в ответ.

      Через полчаса набора высоты самолёт достиг её десятикилометрового значения.

      Переведя автопилот в режим горизонтального полёта, Бабич отодвинул своё кресло назад и взял в руки портфель. Через секунду из-под его крышки появился светло-коричневый бумажный кулёк с характерными масляными пятнами на поверхности. В кабине моментально запахло чем-то по-домашнему вкусным.

      – Кто будет пирожки? – задал риторический вопрос командир.

      В наушниках грянуло дружное «Я».

      – Остроносые с капустой, округлые с картошкой – пояснил Бабич, протягивая кулёк Соколову.

      Тот, прихватив пару штук с капустой и передав пакет бортинженеру, с жадностью вонзил свои белые зубы в один из них.

      – Вот умеет же Наталья Николаевна создавать такие шедевры! – с удовольствием жуя и слегка запинаясь, невнятно выговорил Соколов.

      – Эти шедевры по силу любой нормальной жене, тебе достаточно только попросить – отреагировал Бабич.

      – Ему для этого жениться не помешало бы! – ехидно заметил штурман, в мгновения ока прибывший в кабину лётчиков.

      – Так! Снова вы за своё! Повторяю в сто первый раз, не родилась на Земле ещё та, которая сможет меня, сокола поднебесного, окольцевать – откусывая от второго пирожка и довольно улыбаясь, парировал Соколов.

      – Если она до сих пор не родилась на Земле, то у тебя и выбор-то невелик. Имеется лишь один единственный вариант.

      Соколов с удивлением взглянул на размеренно жующего командира.

      – И какой же?

      – Ино-плане-тянка! – резюмировал в шутку многозначительно улыбающийся Бабич.

      Шёл четвёртый час полёта. Десантники, расположившиеся в пассажирской зоне грузового отсека, дремали под ровный убаюкивающий гул двигателей. В какой-то момент Иванов приоткрыл глаза и, оторвав голову от подголовника, заглянул в иллюминатор. В совершенно безоблачном небе, глубоко под самолётом, смутно просматривалась водная гладь Каспийского моря. Она была едва различима, и иногда создавалось впечатление, что внизу нет ничего, кроме бесконечной синей пустоты. Наблюдая это, Иванов невольно вспомнил, как когда-то, в далёком детстве он с ужасом обнаружил, что край Света, все-таки, существует. Было это в возрасте семи или восьми лет. Однажды, с наступлением больших летних каникул, мама решила отвезти его на всё лето, на море, к бабушке, живущей в Крыму. Гвоздём поездки был перелёт на полуостров рейсом Аэрофлота. Детскому счастью не было конца. А тут ещё и место в салоне самолёта оказалось у окна. Не отрываясь от стекла ни на минуту, он впервые в жизни наблюдал с высоты, за неспешно