Измена. Горячий лед. Диана Ярук

бубнит себе что-то под нос и морщится от запаха. Я же стараюсь жевать очень медленно, чтобы не смолотить щи в один миг и не беру больше двух кусков хлеба. Но все мысли о еде мгновенно улетучиваются, когда я чувствую, как на мою коленку опускается горячая рука.

      – Так что ему было от тебя нужно? – Андрей сегодняшний вырывает меня из воспоминаний.

      – Это не связано с работой, – не думаю, что Никита хочет, чтобы посторонние люди знали о диагнозе его брата.

      – А поконкретнее? – уточняет меня муж. – Почему к тебе вдруг является самый высокооплачиваемый игрок в КХЛ, но ты даже не пытаешься продать ему наши услуги?

      – Андрей, пожалуйста, выйди, – на меня вдруг наваливается мигрень, и я принимаюсь тереть виски, поставив локти на стол. Страшно хочется заплакать, но глаза так и остаются сухими.

      – Машунь, мы с тобой партнёры, а хуже того, – супруги. Будь добра, не указывай, что мне делать.

      – Осталось два месяца из трёх на раздумье, – выдавливаю я, закрыв ладонями лицо. – Потом только партнёрство в бизнесе.

      – Какой незатейливый букет, – произносит Андрей и я слышу шелест обёрточной бумаги. – Неужели не хватило фантазии купить что-то поинтереснее помимо красных роз? Что значит, «хотел подкатить по-свойски»?

      Я целую минуту надеюсь, что если не убирать руки от лица, то муж каким-то образом испарится вместе со своими вопросами.

      – Машунь?

      – Он решил, что у меня подходящая попка для хоккейной фанатки. И причёска. Предложил «перепихнуться». Доволен?

      – Доволен ли я, что какой-то дуболом решил подкатить к матери моего сына? Может, посмотришь на меня, Маша?

      Андрей вцепился в меня, как бульдог. Убираю руки от лица. Глаза болят так, словно вот-вот вывалятся. Нужно вынуть линзы и надеть очки.

      – Когда мы с тобой начали… прятаться от родителей тогда, перед твоим школьным выпускным… Ты мог представить, что мы будем учиться на одном факультете, поженимся, придумаем общее дело, родим сына и проживём вместе почти десять лет?

      Андрей склоняется через стол и берёт мою руку.

      – Конечно, нет. Я был уверен, что стану настоящим ловеласом, как Джеймс Бонд и после поступления в универ начну менять девчонок каждый день.

      – Значит, я помешала сбыться твоим мечтам? А я, наоборот, была уверена, что ты будешь моим первым и единственным мужчиной на всю жизнь.

      Перевернув ладонь, Андрей прослеживает пальцем мою линию судьбы.

      – Нет ничего абсолютного, Машка. Одно время я на полном серьезе считал, что ты настоящий идеал женщины, – красивая, сдержанная, умная. Когда у тебя был срыв, я испугался, помнишь? Не помнишь, конечно. Как будто надо мной зашаталась скала, угрожая обвалиться на меня. Я тогда впервые задумался, насколько ты хрупкая. Потом Борин диагноз. Новый удар. Ты зашаталась, но снова выдержала. А потом ты совсем замкнулась и как будто обернулась вокруг Бори и стала смотреть только на него. А для меня тебя уже не было.

      Андрей машинально обдирает лепестки у роз