Русь Чёрная – 2. Своеволие. Василий Николаевич Кленин

русле стадом тюленей сбились дощаники. Семь штук, причем, два таких огромных, что страшно представить, как такие через Тугирский волок тащили.

      – Вот и сыскались «воры», – пробормотал Санька. – Делгоро, расставь дозоры вокруг! Тютя, собирай людишек для осмотра.

      Все дощаники оказались негодными для плавания: где-то порублены, где-то пожжены. Естественно, никаких «воров» тут не было, равно, как и их вещей.

      – Кажись, те бегунки суденышки-то и доламывали, – со знанием дела сделал вывод Митька Тютя.

      – И обобрали всё они? – поинтересовался Дурной.

      – Э, не, – улыбнулся дончак. – Я маю, хозяева сами всё сволокли. Вишь, с заботой всё было прибрано…

      – Значит, живые они? – оживился Санька.

      – Бог ведает, – пожал плечами Тютя. – Но тута их не порешили. Крови нет, мертвяков тож.

      – За бегунками идти надо! – влез в разговор Нехорошко. – Тама и хозяев найдем – чую я!

      – Не… – Санька сдержал бой заколотившегося сердца. – Больно темно уже. Вдруг долго идти? А нас уже увидели – на засаду напоремся.

      Отряд из Темноводного вернулся на суда и отошел поближе к левому берегу Амура. Санька приказал на ночь с дощаников не сходить. С самого рассвета, оставив на бортах несколько человек, высадились на правый берег. Следы читались отлично: и вчерашние от «бегунков» и более старые.

      – Много людей шло, – сообщали даурские следопыты. – И с боем шли. Кровь видно.

      Ближе к обеду отряд даже вышел на какую-то дорогу, что петляла по голой низине меж заросших сопок. Неизвестный отряд с дощаников явно прошел по ней, подозревая, что все дороги куда-то да ведут.

      «Куда вот только?» – задумался Дурной. И вселенная быстро дала ответ.

      Полузаросшую дорожку перегородило войско. Более двухсот дауров – наполовину конные, наполовину пешие – явно ждали незваных гостей и изготовились к бою. А далеко за их спинами, где-то в полуверсте, возвышалась лысая горка со срезанным склоном. Макушку той горки оседлала небольшая деревенька. Под хлипким частоколом носились еще дауры – их число толком не определить.

      – Ох, чую, у том острожке наши браты незнаемые с дощаников сидять, – вздохнул кто-то из казаков.

      – Запоминайте, – пустил приказ по рядам Дурной. – Если бой начнется, то первый залп в пехоту.

      – Да с чего? – удивился Турнос. – У их в конях вся сила.

      – Да. Но мы стреляем – и бегом в лес. Конница в лес не сунется. Я их породу уже знаю, с коня ни одному всаднику слезать не хочется. Так ведь, Делгоро? Пока они додумаются, мы за деревьями перезарядимся и уже по коннице бахнем. Ясно?

      – Да, чево ты изволновался! – улыбнулся Тютя. – Их тута тьфу да маленько! Порубаем в пень!

      Санька покачал головой. Конечно, две сотни – не так и много. Только отряд его не для боя в открытом поле снаряжён. Более сорока пищалей – это круто. Но у стрелков защиты почти нет. Копий у бойцов совсем мало, всё больше топоры да сабли. Такой силой пехоту трудно остановить, а конницу… конница их сметет. Такому отряду идеально с дощаника бой вести – тут они