Звезды сделаны из нас. Ида Мартин

его равнодушным взглядом, я отхожу чуть в сторону. Типа я не с ними. Вытягиваю из пачки сигарету, вставляю в зубы и, глубоко затянувшись, прикуриваю. Пока все идет хорошо, я не кашляю и дым из ушей не валит. Во рту по-прежнему мерзко, но перетерпеть можно. Достаю телефон и утыкаюсь в него, будто читаю. Реакция не заставляет себя ждать.

      – Совсем попутал? – Журкин, кажется, теперь у них за главного. Подходит ко мне и сверлит бычьим взглядом: – Пошел вон отсюда.

      – Не мешай, – отмахиваюсь я от него. – Дай параграф дочитать.

      – Какой, к черту, параграф? – обалдевает он. – Ты сюда дорогу забудь.

      – Фигасе! Святоша курит, – подваливает Румянцева.

      Она настроена более доброжелательно, чем парни, за что я ей очень благодарен.

      Ляпин принюхивается:

      – По ходу, ладан.

      – Ты правда ладан куришь? – хрипло смеется Румянцева.

      – Я курю фимиам.

      – А это что такое?

      – Типа ладана, только круче.

      – Дрянь какую-то курит, – морщится Титов. – Табачище дешевый. Небось отечественный.

      – Погодите, – останавливает их Журкин. – Я, кажется, доходчиво сказал ему отваливать. Или он нарочно нарывается?

      – Послушай, – тороплюсь сказать я, потому что сигарета от глубоких затяжек почти истлела, а перемена скоро закончится, – я хожу, куда хочу. Ясно? И ты или кто-то еще мне не указ.

      – Это он без Макарова борзеть начал, – подтявкивает Титов.

      – Именно! – Журкин бьет мне по руке с телефоном. – Ты нарочно пришел, да? Позлорадствовать насчет Сашки?

      Я убираю телефон в карман, достаю еще одну сигарету, снова картинно прикуриваю и ухмыляюсь.

      Мне уже совсем дурно, в голове плывет, а желудок сопротивляется интоксикации.

      – Я пришел нарочно, – признаю я. – И теперь буду приходить всегда. Чтобы каждый раз, глядя на меня, вы вспоминали Макарова. И то, как он оступился. И как был наказан. Чтобы смотрели и помнили, что за все в жизни нужно расплачиваться. Быть может, не сию секунду и не громом среди ясного неба, а всего лишь мокрым асфальтом или фонарным столбом. Бог все видит, пацаны, и вы у него уже не на хорошем счету.

      Лицо Журкина вытягивается, Титов бледнеет, на губах Румянцевой блуждает недоверчивая, но испуганная улыбочка.

      – Хочешь, чтобы мы связали его смерть с тобой? – Она косится на мальчишек.

      – От вас я ничего не хочу. Просто сказал, и все. Дальше решайте сами.

      В школе звенит звонок, ашки и десятиклассники сваливают, а наши замирают в непонятках.

      Судя по всему, их пробрало. Они вроде и наехать хотят, но теперь уже не знают, стоит ли.

      На этой фееричной ноте я горделиво вскидываю подбородок, разворачиваюсь с одной лишь мыслью – поскорее добежать до туалета, но после первого же шага организм, придя в движение, больше не в состоянии сдерживаться. Ноги подгибаются, и меня позорно тошнит прямо на глазах у всей макаровской шоблы.

      Глава 10. Нелли

      «Ну-ну. Если не возражаешь, спрашивать,