Звезды сделаны из нас. Ида Мартин

злодея зовут Люда Орлова, но Люда – это же не круто. Поэтому она называет себя Миланой. Чуешь уровень проблемы?

      – И чем же ты ей не угодила?

      – Фактом своего существования.

      – Вот просто так? Мой злодей Макаров добивался моего подчинения и никак не мог успокоиться, что кто-то рядом с ним не поклоняется ему, хотя дышит тем же воздухом. А твоя Милана? Чего ей нужно?

      – Говорю же, она ненавидит меня за то, что я вообще дышу. Не ее воздухом, а в принципе!

      – Но почему ты ей не противостоишь?

      – А почему ты не противостоял своему Макарову?

      – Я пытался. Но он же не один. Так себе аргумент, но уж какой есть. Я ведь не Максимус, чтобы одним взмахом меча отсечь всем разом головы.

      – Кто такой Максимус?

      – Гладиатор.

      – Шикарно. Так вот, я тоже не гладиатор.

      – А знаешь, что я тут подумал, после нашего с тобой разговора?

      – Извини, мысли читать пока не умею.

      – Когда ты сказала, что у меня данные, я подумал, что, если бы очень сильно захотел, то, наверное, мог бы сместить Макарова с его звездного пьедестала, только раньше мне такое в голову не приходило, а теперь уже поздно.

      – Почему это поздно?

      – Потому что Макаров умер. Забыла?

      – И что с того? Король умер, да здравствует король! Что тебе мешает занять его место?

      – Ты сейчас шутишь?

      – Ничуть.

      Я зависаю с ответом и хочу сначала написать, что я не полководец и мне пьедестал Макарова никаким боком не сдался, но я сам завел разговор и теперь, если соскочу, буду выглядеть болтуном.

      – Ты сейчас это так сказала, как будто пытаешься взять меня на слабо.

      – Так и есть.

      Жду, что добавит хотя бы скобочку – улыбку, но не дожидаюсь. И снова пару секунд торможу.

      – Ну хорошо. Ты меня подловила. Только знаешь что? Предлагаю пари. Я занимаю пьедестал Макарова, а ты – трон своей Миланы. Кто справится первым, тот и победил.

      – Пф! Это нечестный спор и неравнозначный. Твой Макаров мертв, и воевать потому ни с кем не придется, а Милана вполне себе жива. И корона к ее голове, похоже, прибита гвоздями.

      – Между прочим, все наоборот. У тебя ситуация намного интереснее. Я Макарову уже в любом случае ничего не докажу, а у тебя есть возможность увидеть, как твой враг встает на колени.

      – Ты что, детских книжек начитался?

      – Не без этого.

      – Хватит, Глеб, отстань. Как есть, так и есть. Чего ты мне голову морочишь?

      – Это ты мне морочишь. Подкинула дровишек в топку, теперь полыхает.

      Внезапно она присылает голосовое. Смеется. Смех у нее тихий, немного хрипловатый.

      – Ты совсем дурак? Каких еще дровишек? Нет, правда, давай без вот этого детского сада? Нам обоим не пятнадцать, чтобы считать, что добро побеждает.

      – Ладно, хорошо, – пишу я. – Ты как хочешь, а я вызов принял.

      Звук ее голоса странным образом воодушевляет, я действительно весь загораюсь и готов пообещать сейчас что угодно, просто потому, что от ее смеха мне тоже становится весело.

      – Ну-ну, – отзывается она. – Если не возражаешь,