Охотники за скальпами. Майн Рид

[44] – это крик пекаря; кричат нестройными голосами продавцы atole, huevos, leche[45]. Таковы голоса мексиканской площади.

      Вначале все это интересно. Потом становится скучным и наконец неприятным; в конечном счете я не выдерживаю и слушаю с нарастающим раздражением.

      Через несколько дней я смог ходить и начал выходить со своим верным Годе. Мы гуляли по городу. Он напоминал мне огромный кирпичный завод, печи которого еще не разожгли.

      Повсюду одинаковые глиняные дома, те же злобного вида оборванцы на углах, те же голоногие женщины; те же крики ослов, те же резкие и отвратительные возгласы.

      Мы походили мимо полуразрушенного дома в конце города. И слышали доносящиеся изнутри громкие голоса. Кричали «Mueran los Yankies! Abajo los Americanos![46] Несомненно, pelado[47], которому я обязан своей раной, где-то среди бандитов, стоящих у окон; но я слишком хорошо знал, насколько это беззаконное место, чтобы попытаться восстановить справедливость.

      Те же крики мы слышали и на других улицах и на площади, и мы с Годе вернулись в «Фонду», убежденные, что для нас появление на людях опасно. И поэтому решили оставаться за закрытой дверью.

      За свою жизнь я никогда так не страдал от скуки, как в этом полуварварском городе; я едва не задыхался за стенами «Фонды». Я ощущал это тем сильней, что совсем недавно наслаждался обществом свободных людей и сейчас представлял их себе в лагере на берегу Дель Норте, пирующих, смеющихся или слушающих какие-нибудь удивительные рассказы о жизни в горах.

      Годе разделял мои чувства и был так же раздражен, как я. Его легкий юмор исчез. Больше он не пел песни канадских лодочников, а их место заняли непрерывные sacre и Enfant de garee или английские проклятия; и все это он адресовал всем мексиканцам. Наконец я решил положить конец нашим страданиям.

      – Такая жизнь нам не подходит, Годе, – обратился я к своему спутнику.

      – Ах, мсье, конечно. Она нам никогда не подойдет! Мы все равно что на собрании квакеров.

      – Я решил больше этого не терпеть.

      – Но что может мсье сделать? Что, капитан?

      – Мы можем уехать из этого проклятого места, и завтра же.

      – Но хватит ли мсье сил? Жить в лагере? Ехать верхом?

      – Я рискну, Годе. Если не выдержу, на реке есть другие города, где мы сможем отдохнуть. Везде лучше, чем здесь.

      – C’est vrai, капитан. Прекрасные поселки ниже по реке: Альбукерке, Томе, много деревень. Mon Dieu, везде будет лучше. Санта-Фе – город одних воров. Нам нужно уходить, мсье. Очень хорошо.

      – Хорошо или нет, Годе, но я ухожу. Так что вечером приготовьтесь, потому что выходим завтра утром еще до рассвета.

      – Dieu merci! С большим удовольствием пойду готовиться.

      И канадец выбежал из комнаты, радостно щелкая пальцами.

      Я решил в любом случае оставить Санта-Фе. Если силы хотя бы наполовину вернулись ко мне, я последую за караваном и, если возможно, догоню его. Я знал, что на засыпанных песком дорогах Дель Норте караван движется медленно. Если не догоню, смогу остановиться в Альбукерке

45

Кукурузный напиток, яйца, молоко (исп.)

46

Смерть янки! Долой американцев! (исп.)

47

Пьяница (исп.)