777. Irina Zheltova

подумал, что ты можешь быть иного мнения, когда завел разговор об этом. Прекращай и полезай назад в машину. Время только потеряем. Все равно нам работать вместе…

      – Попрошу у Кухарчука другого напарника. Или пускай отстраняет. С тобой я работать не стану.

      – Хорошо, пусть так, но сейчас он вызвал нас обоих, поэтому полезай, а после разберемся. В конце концов, мы взрослые люди.

      Павел еще немного помялся, меся грязь массивными ботинками на толстой рельефной подошве, потом, наконец, махнул рукой и вновь опустился на сиденье.

      – Ну наконец-то! – закричал Эдуард Николаевич, когда они оба вошли, наконец, через несколько минут в его кабинет. – Давайте садитесь-ка оба и послушайте, – он взял со стола какую-то тетрадь и вновь принялся декламировать:

      Предзакатное небо Сибири:

      Клочья ваты в застывшей крови.

      Стрелы птиц, опаленные дыры,

      Люди в масках беспечной любви.

      Стены света и злости меж ними.

      Люди бьются, пытаясь найти

      Двери в счастье, чтоб выжить иными,

      Но и с прежних дорог не сойти.

      В кровь кулак, люди плачут, смеются,

      Смерти стены не преодолеть.

      Люди тянут свой крест безрассудства

      Мимо сплетен, чтоб песен не петь.

      Но когда-нибудь храбрый безумец,

      Кулаком погрозив небесам,

      В стену сердце швырнет без раздумий

      И в пролом гордо ринется сам.

      Он мечтал бы увидеть там солнце,

      Силуэт в предзакатном огне,

      Яркий трепет свечи на оконце

      И сплетение гибких теней…

      Одинокое сердце дымилось.

      Но, лишь стадным законам верна,

      Птицей Фениксом ввысь устремилась

      За проломом другая стена.

      – Чьи это стихи? – спросил Павел, пытаясь заглянуть в тетрадь, которую Кухарчук тут же шумно захлопнул и убрал в ящик стола.

      – Ну, как они вам?

      – Он с утра уморил уже меня этими непонятными стихами, – устало проворчал Алексей. – Вы же, кажется, обещали мне поскорее приступить к делу. Я с ног валюсь от усталости.

      – Ну да, Муров. Тогда оставим пока стихи и перейдем к делу. Итак, МН370.

      – О, боже! Опять?! – вскрикнул Павел и попытался скрыть зевоту. – Ну закрыли же уже дело, обнаружили же летом обломки у Реюньона…

      – Марков, заканчивай с этим спектаклем, ты же уже сунул нос в засекреченную документацию и, если я не ошибаюсь, именно для этого и отправился в бар, так ведь? Ты ведь не любитель ни баров, ни выпивки. Побыстрее развязаться со всем хочешь и в отставку подать?

      – Эдуард Николаевич…

      – Знаем, знаем, все знаем. Друг, да я же не против. МН370 на твоей совести. Закроешь дело – и хоть в Большой театр иди по сцене в лосинах скакать… А теперь бери Мурова и занимайтесь.

      Алексей наклонился вперед и положил ладони на стол Кухарчука:

      – Товарищ полковник, Вы, кажется, забыли обо мне. Я-то свой нос в засекреченное