Паучиха. Книга II. Надя. Татьяна Владимировна Фильченкова

сиротской жизни.

      «Кому и что я пытаюсь доказать? Ему нет и не было до меня дела».

      В первом чехле оказалось шёлковое платье с расцветкой павлиньего хвоста, которое Вера надевала в Ялтинский ресторан. Она поскорее запаковала его: один вид вызывал боль.

      В следующем, золотисто-коричневом, тоже из подаренных Исгаром, так и не довелось нигде показаться – оно не тянуло за собой воспоминания.

      Вера тщательно причесалась и подкрасилась. В итоге явилась, когда гости уже расселись за столом.

      Алла не сразу узнала соседку в стоящей на пороге моднице.

      – Ты умеешь удивить! – Снисхождение в свечении Матецкой сменялось уважением. Матецкая признала в няньке дочери равную себе.

      Мужская половина гостей оживилась при появлении эффектной незнакомки. Вера отметила, что никого не смутила её хромота: на лицах не отразилась жалость или разочарование.

      В доме Матецкой не говорили ни о работе, ни о планах пятилетки, ни о строительстве коммунизма. Вместо этого читали стихи, пели романсы и рассказывали забавные и остроумные истории. Поднимали бокалы за красоту, обаяние и таланты хозяйки. Пили в меру и только вино, что отнюдь не мешало непринуждённому веселью. Если бы Вера могла забыть, в какой стране и в какое время она живёт, то поверила бы, что оказалась в бабушкином мире, каким бы он был, не случись революции.

      «Я ведь сама грезила в юности, в казахской колонии, о красивом доме, о большой семье, о приёме гостей. Может, и выдержала испытания только благодаря этому стремлению. Когда я забыла о той мечте? В войну, когда выживание стало единственной целью? После ранения в госпитале я уже понимала, что моих родных больше нет. Тогда я хваталась за любую возможность, чтобы вернуться на фронт, а не сгинуть в захолустье тыла. С Павлом я была готова жить и в деревне, но Исгар всё разрушил».

      После ухода гостей Вера осталась помочь с уборкой. Когда покончили с мытьём посуды, Алла достала вино и два бокала.

      – Восстановим силы. Люблю приёмы, хотя они меня и выматывают.

      Вера вытерла руки, достала из лифа платья обручальное кольцо и надела на палец. Матецкая наблюдала.

      – Сколько уже вдовеешь?

      – Скоро семь лет. Но это другое. Надя не знает о втором муже. Она тогда по больницам и детсадам длительного пребывания жила.

      – Я и не скажу. И что с ним?

      – Оставил. Почти три года назад. Сама виновата.

      – Хм, не удивила. Всегда женщина виновата. Вернуть не пыталась?

      – Пыталась. Даже в ногах валялась.

      – Неубедительно, значит, валялась.

      – Ну, тебя при этом не было. Сама-то что мужа не вернёшь?

      – Не хочу. Надоело под его обожающим взглядом сволочью себя чувствовать. Не переводи разговор. Три года, говоришь, прошло? Так плюнь и разотри. Что теперь, до седин скорбеть? Вон как на тебя сегодня заглядывались. Заметь, не последние люди в городе. Одно ласковое слово – и устроила бы свою судьбу.

      – Да не могу я. Пыталась. Только пустота и разочарование.