Паучиха. Книга II. Надя. Татьяна Владимировна Фильченкова

ухмыльнулся криво и пренебрежительно:

      – Обычной близости… Хорошо. Когда ты свободна с утра?

      – В четверг.

      Он нацарапал адрес на клочке бумаги:

      – Приходи в девять. Будет тебе «как у людей».

      Вяземский назначил свидание в общежитии для одиноких медработников. Вера долго блуждала по длинным коридорам в поисках нужной комнаты. На стук никто не открыл. Она уже решила, что ошиблась дверью или попалась на очередной розыгрыш, когда наконец защёлкали замки. Прежде чем впустить её, Вяземский огляделся по сторонам. Убедившись, что в коридоре никого нет, позволил ей войти.

      – Располагайся. Как видишь, удобствами нашего брата не балуют.

      Комната была большой и светлой. Мебель простой, но добротной. Вера вспомнила ленинградскую каморку.

      – Почти шикарно. Ты не видел, где приходилось жить мне.

      – А сейчас как живёшь? Дослужилась до отдельной комнаты?

      – У меня трёшка.

      Кирилл присвистнул:

      – Ого. Как посмотрю, руководство благосклонно к тебе.

      – Так уж сложились обстоятельства.

      – У меня они почему-то так резво не складываются. Перспектива на коммуналку маячит где-то в голубой дали. Не поделишься своими методами?

      – Нет, это не твоё дело.

      – Как скажешь. Тогда приступим к моему делу. Раздевайся.

      Вера едва сдержалась, чтобы не ответить грубостью, и сняла платье. Вяземский завязал ей глаза шарфом и подтолкнул к постели.

      – Ложись и жди. Я сейчас.

      Скрипнула входная дверь. Стало тихо. Через минуту скрип повторился. Щёлкнул замок. Послышалась возня с одеждой и шлепки босых ног к кровати. Лёг рядом. Несмело коснулся груди, живота. Рука скользнула к бёдрам и тут же вернулась на грудь. Вера ожидала чего угодно, но не этих робких ласк. Горячие губы прижались к плечу. Она положила ладонь на затылок любовнику. Под пальцами вместо густой шевелюры оказался короткий ёжик жёстких волос. Сдёрнув повязку, она увидела перед собой испуганное лицо мальчишки, почти подростка.

      – Лежи смирно. – Вяземский сидел на стуле и наблюдал. – Можешь не переживать, Василёк студент, здесь на практике, в городе никого не знает, а имён я ему не называл. Вася, смелее, хватит прелюдий, засади ей по-простому, как у людей…

      Вера чувствовала себя тряпичной куклой, с которой творили всё что вздумается. После она бежала домой, пряча лицо от прохожих и повторяя бесконечной чередой: «Никогда больше! Больше никогда!» Но прошло несколько дней, отвращение притупилось, а на смену ему с новой силой навалилась тоска. Чем дольше Вера пряталась от воспоминаний об Исгаре, тем мучительнее было их возвращение. Стоило на время забыться, как они обретали свежесть и остроту, будто расставание с демоном случилось вчера, а не несколько лет назад. Спасаясь от терзаний, она вновь искала встречи с Вяземским. И так металась по бесконечному кругу от мерзости к отчаянию.

      В августе Вербицкий покинул город и оставил пост зама по лечебной части. Вера заняла его место. После смены коллеги накрыли