Планета по имени Ксения. Лариса Кольцова

дикое и пёстрое, грязное и толкучее, как и положено быть сброду, живущему в нижних уровнях архаичных социальных пирамид. Но ты не бойся. Я его после того тёмного мира починила. Он стал как новенький. А то, что я нагнала на тебя страху, так это я слишком эмоционально обрисовала тебе своё состояние неприспособленности к таким мирам, к колониям, короче. Я всё же порождение земных оранжерей, а там? Но ты-то другая. И он, представь его преображение, стал семьянином! Многодетным отцом. И у тебя иная задача, несколько опять его разложить. Я, конечно, грубо утрировала то положение, в котором они там существуют. Там дисциплина и стальные рамки для каждого, там своеобразный монастырь, и единственное отличие – там дозволена интимная сфера проявлений жизнедеятельности. То есть семьи и прочее, но в чётко заданных скобках, понимаешь? У них же и дети там растут, их воспитывают и учат на конкретных примерах. Там нет, и не может быть излишеств ни в чём. Ну, конечно, есть своя специфика, как и в любой закрытой колонии, но ты полетишь с мужем. Семейная пара, а это значит привилегированный круг в закрытом семейном сегменте. Да вы с Ксеном по контракту полетите, вы в подчинении ГРОЗ, а не у ГОРа непосредственно будете находиться.

      – Я боюсь его встретить. Я даже в мыслях этого не делаю. Чего мне стоило его забыть.

      – Ты можешь обманывать Ксена, себя, но не меня. Ты жаждешь повторения того, что утратила. Ты веришь, что только он даст ребёнка твоему окаменевшему чреву. Ты же верила всегда в теории твоего отца. Он пусть и такой-сякой, этот Венд, он создан для тебя. Вы две части когда-то разорванного целого. И я это всегда понимала.

      Имя было, наконец, произнесено, и Ксении сразу же стало легче дышать, напряжение покидало её.

      – А та?

      – Она же не земная женщина в той степени, как ты. Она следствие какого-то не поддающегося пониманию и изучению эксперимента, сотворённого неведомым и неизвестным нам миром. Вот и проверим её на стойкость к воздействию агрессивной среды.

      – Какие же у них дети?

      – Прекрасные дети. Земные, как и положено. Ничем не отличимые от наших детей Земли. Мы же их и на Земле изучили, полностью.

      – На Земле? Она тут оставила детей?

      – А кто бы ей их отдал? Лететь это был её выбор. А дети не могли делать выбор в отличие от тех, кого она родила там.

      – Скажи, у неё же был другой муж. Как он отнёсся к её бегству?

      – Не знаю, как отнёсся. Но дети по закону его. Две дочери Рудольфа и одна его собственная, но он их удочерил всех. Воспитанием занимается совместно со своей матерью. Если бы он был против, её могли бы и не отпустить. Но он взял детей себе, а ей дал вольную от них. Она могла бы их вообще отдать в общественный сектор воспитания, или в другие семьи, но это заняло бы время, а так он ей, что называется, стал попутным ветром в спину.

      – И Рудольф простил ей измену?

      – Сам её позвал. И любит, так передают мне мои источники. Преданно и горячо.

      – Чего же мне лезть?

      – Надо. Хватит ему семейного счастья. Заигрался. Не заслужил больше. Он и вообще-то