Планета по имени Ксения. Лариса Кольцова

Велес же умел принимать вид дракона. Тот парень часто мне встречается… Он кто? У него такое лицо, как будто он уже на звёздах. Умное и … Не знаю, короче, но другие ребята не гордятся собой нисколько, все простые и симпатичные, а этот другой. Необычный…

      – Других не держим, и простых у нас нет, поскольку отбор очень суровый по всем параметрам. И кудрявых там не сосчитать, – отец с усмешкой погладил свою лысину.

      Во второй раз он вспомнил первый разговор.

      – Его Рудольфом зовут. Рудольф Венд. О нём ведь спрашивала? – отец, не глядя на неё, задумчиво изучал заросший противоположный берег подмосковного леса, похожего на джунгли. В то лето дожди и жара вызвали к жизни фантастическую обильную растительность.

      – Он не русский? – удивилась Ксения.

      – Русак. По отцу если. А мать? Она смешанных кровей, а поскольку даже в своей юности она отлично владела русским языком, подозреваю, что без русских предков там не обошлось. Она же любит всё архаичное, и поведение своё строит по музейным, замшелым этикетам, напускает на себя какую-то высоко породную спесь: «Кто там вы? А кто я»! Кажется, сын всегда был ей без особой надобности. Она не считает его высокохудожественным произведением, какового бы ей пристало иметь при её личном, да и фамильном совершенстве. Видишь ли, папаша из настырных простаков подвернулся, она и дала маху. Но это не моё, понятно, мнение. Она так всю жизнь считает. Осталась сиротой, вот и вышла замуж без родительского совета. И жили, как водится, весьма недолго. Очень непростая мамаша, таков и сынок. Высмотрела? Когда и успела? – спросил он, но так, что Ксения почувствовала его неудовольствие. Почему оно было?

      – Мне всё равно. Мне никто не нравится. Я только оценила чисто объективно.

      – Неужели никто? Скрытничаешь? – тормошил отец. – Ты что же, спящая красавица? Выпала из современности?

      И ругал мать, отдавшую её в архаичный балет, сделавшую её чудной, не такой, какими были сверстницы. Да причём и балет? У них было так же, как и вокруг, как везде. На берегу в тот день снимали исторический игровой фильм для школьников, скорее всего. Глушь оказалась обманчивой. И отец говорил ей, вот бы где тебе жить! В том прошлом. Бедно, горестно, войны, но романтика, накал чувств, чего нет ни у кого сейчас. Зря ты, говорил он, не хочешь выбрать себе другую профессию. Бросай ты эту сценическую благоглупость, эти свои «па дэ труа».

      – А у вас? Настоящие отборные покорители Вселенной? Не то, что артисты? Или поклонники с цветами? Тебя бы это устроило, если бы я нашла у вас подлинного мужчину? У вас же совсем другая жизнь.

      Отец молчал. Не опровергал, не подтверждал. Когда в её жизни возник такой «космический покоритель», папа приложил все свои галактические по мощи усилия, чтобы растащить их в разные стороны. Но «покоритель», как более тяжёлое тело с мощнейшей гравитацией стащил с неё её живительную атмосферу, уйдя в свою космическую бездну. А её вышиб с привычной орбиты. Оставив свою уютную прежнюю гравитационную ямку, привычное