Планета по имени Ксения. Лариса Кольцова

её памяти, он периодически выныривал из синих туманных глубин, на какое-то время оставляя, как кит, фонтан на поверхности. Она стряхивала долетающие брызги, давно не ощущая ни их вкуса, ни их горечи, поскольку это было всего лишь её внутреннее кино.

      За тридцать с лишком лет он, понятно, сильно изменился настолько же, насколько давным-давно возмужал и заматерел. Правда, до какой степени одеревенелости он покрылся непрошибаемой житейской корой, до какой непохожести на себя прошлого необратимо изменился, ей предстояло узнать, попав на спутник, решившись прыгнуть в космическую прорву, как в смерть.

      И оказалось, что смерть, о которой она столько мечтала в свои особенно тяжкие и тёмные часы, очень её страшила. И Ксения ворочалась и вздыхала, ложилась на спину и таращилась в потолок, по отражающей поверхности которого скользили смутные тени фантомных существ, иногда людей, иногда животных, забрасываемые в дом через прозрачную панель ночным шевелящимся лесом. Их облик зависел от воображения того, у кого и возникала нужда их рассматривать, наделяя призрачной жизнью.

      Ксен любил спать в шёлковых пижамах, и шёлк ещё больше делал его не похожим на мужчину, на того мужчину, который ей нужен, которого она, с чувственным замиранием, любованием перебирала в его ускользающих деталях. Десять лет тишины и гармонии и вот опять…. Он оказался вынут из её памяти на поверхность произволом чёрной Вороны Риты. Древняя Рита-Кларисса возжелала ради своих только целей пихнуть Ксению туда, к нему на страшный спутник. Ксения не стала спрашивать: «А чего же не желаешь сама туда вернуться»? Потому что знала почему.

      Неожиданно Ворона сама поведала ей, не вдаваясь в обширные подробности, но живое воображение Ксении дорисовало картину в её целостности, как проходила там её жизнь, на спутнике Гелия.

      – Представь, – начала Рита, – я просыпалась, а на подушке лежали пряди моих волос, я могла и облысеть там. Легко. А париков и восстанавливающих центров там же нет. Я ходила стриженная, как мужик, к тому же я не вылезала из комбинезона, рост у меня высокий, а грудь маленькая, так что новоприбывшие принимали меня за молодого человека, за парня. Девки изучали на предмет сближения, а ГОРа Венда принимали за… Ну, не будем уточнять. Пока до них не доходило, кто я.

      А он ныл, поскуливал по ночам, потому что был одновременно страшен и жалок, как брошенный в покинутой инопланетной колонии пёс. Правда, такой пёс, какой описан в старинной сказке, у которого глаза как мельничные колеса, а сам размером с лошадь. Вонял, казалось, уже не смываемым потом от каждодневных стрессов и перегруза: «Где твоя прежняя виртуозность, игра? Я устаю и хочу полноценного расслабления». Какая там игра в ледяной, окружающей жути? Сидишь, как мышь под колпаком, дрожишь от каждого звука тревожной сирены, от любых неполадок в системе искусственной атмосферы. Ведь обосновались на самом холодном континенте планеты, поскольку самый стабильный он там.

      А он мне: «Ты стала похожа на издыхающую механическую