ВВ. Елена Терновцева

особенно часто так думала о Николаевом труде добропорядочная и сердечная гражданка, дама в годах и за стенкой – баба Тома.

      Окна кабинета у Шубских выходили на кухню Тамары Петровны. А рабочий стол Николая и Маргариты был вплотную приставлен к окну.

      «Да еще и яблоня эта, будь она неладна!» – частенько переживала соседка.

      Сколько же неудобств бабушке доставляла кучерявая красавица Шубских летом! Все пыталась своими веточками закрыть милые хозяйские окна.

      «Я встала, а он уже сидит, яйца пожарила – еще и не поднимался, суп сварила – до сих пор на стуле, в магазин сбегала, а он и поныне… Интересно, обедал хоть, нет? И так не может, видимо, физически работать, только сидя кое-что делает. Бедненький, еще же хилее будет», – мысли подобного рода не раз крутились в голове у бабы Томы.

      Бедная Тамара Петровна! Как тяжело ей было: участливой женщине приходилось видеть, как неправильно живут люди.

      «Вот жена досталась ему. Не беспокоится о нем, не заставляет вставать да ноги разминать. Я вот своего Генку берегу. Увижу, например, что спит без подушки, дак обязательно разбужу, неудобно же ему. Или газету сидит читает. А я смотрю на него и чувствую, что ноги у него затекли. Заставляю встать и походить. Охилел бы без меня Геннадий. Повезло ему со мной, не то что Николаю…» – в тот день не переставала выражать сочувствие заботливая соседка.

      Если бы баба Тома в тот момент выглянула в кухонное окно, то она бы обрадовалась – Николай перестал печатать. Васька, сладко дремавший под тихое постукивание клавиш, проснулся, не смог спать – мечтательно-зевательный ритм сбился. Николай встал, задумчиво походил по комнате, затем подошел к зеркалу.

      На этого «хиляка» можно было долго смотреть. Высокий, стройный, при этом мускулистый, с широкими плечами, за которыми прятались все те, кому он помогал. Глаза небесно-голубые. Ничем не разбавленные, никаких других оттенков и штрихов они принять не могли. В этом был весь Николай – «одного цвета»: любил ясность и определенность во всем и сказочную честность. И этого же ждал от других.

      Чистые глаза оформляли черные красиво изогнутые брови. Даже борода мужчины была очень красива. У него не было времени ее постоянно оформлять, а она это чувствовала и сама росла аккуратно, стараясь лишний раз его не тревожить. А вот волосы его, густые и темные, росли жестковатыми – ну хоть какая-то колючесть присутствовать была должна. Он же Коля, да и вообще человек.

      С минуту посмотрев на себя в зеркало, Николай повернулся к Ваське. Хотел что-то сказать, но не стал. Недавно проснувшийся это заметил.

      «Наверное, у него было желание…» – подумал Васька.

      Николай подошел обратно к столу и сел. Снова взялся за ноутбук и стал отбивать ритм.

      В тот момент Вася спать уже не хотел. Он смотрел на Колю и думал, что он вновь лежал… на мягком и теплом. Так же, как еще недавно у Антонины Сергеевны. У нее, кстати, тоже был ноутбук. И тут Васька вспомнил, как не так давно он и Валерий Николаевич пробирались в Колин кабинет.

      – Может, не надо? – уговаривал