Незнакомка с моим лицом. Марика Полански

и отпустите, – обратился следователь к ближайшему полицейскому.

      Нервно стряхнув невидимую пылинку, он поднялся в гостиную.

      – Что дальше? – спросила я, взволнованно крутя в пальцах незажжённую сигарету.

      Вопрос прозвучал риторически.

      Библиотека, куда отвёл меня Дан, оказалась пустой и тихой. Сквозь приоткрытое окно тянуло сквозняком, прогорклым выхлопом машин и навязчивой влажностью канала.

      Меня знобило то ли от прохлады, то ли от потрясения. Перед глазами стояло обезображенное лицо несчастного Эриха, – человека которого я не знала, но в то же самое время жалела в глубине души. Никто не заслуживал ранней смерти. Особенно такой чудовищной.

      Тяжёлый пиджак лёг на плечи.

      – А дальше начнётся утомительное расследование, – негромко произнёс художник. Его пальцы осторожно сжали мои плечи. – Начнут задавать неудобные вопросы, совать нос в личные дела. Но тебе нечего скрывать. Ты не знала Степлмайера. Ты его даже не видела.

      – Да. Кроме гостиной, – я зябко поёжилась и устало улыбнулась Дану. – Мне его лицо теперь в кошмарах будет сниться.

      – Это забудется. Нескоро, но со временем воспоминания потускнеют, и станет легче. Так устроена психика. Человеку свойственно забывать самые страшные моменты.

      Я задумчиво провела рукой по лицу, словно стирая паутинку, и нахмурилась. Несмотря на ужас воспоминания, интуиция подсказывала, что есть какая-то деталь, необъяснимая, но в то же время бросающаяся в глаза. Я нахмурилась и посмотрела на Дана из-за плеча.

      – Почему Эрих оказался в кресле?

      Он удивлённо поднял брови. Однако промолчал, ожидая, когда я озвучу предположение.

      – Судя по застывшему лицу, Эрих мучился. Человек от боли, как правило, сползает на пол. Он должен был оказаться на середине комнаты в направлении двери.

      Теперь пришла очередь художника задуматься.

      – Некоторые яды искажают лицо. Например, алколоид одного из видов омелы действует на нервы, из-за чего мимика погибшего приобретает выражение гомерической радости.

      – Как у Джокера?

      – Именно. Но в данном случае ответить может только отчёт судмедэксперта.

      – Когда меня позовёт следователь, что мне делать?

      – Когда вызовут, отвечай на вопросы. Коротко и по существу.

      – А если спросят про брак? Что мне ответить? Что это была шутка перед друзьями?

      Дан убрал ладони и подошёл к камину. Засунув руки в карманы, он покачивался с пятки на носок, смотря на пляшущие лепестки пламени, и молчал. Я не спешила лезть к нему с расспросами. На лице художника застыло задумчивое и несколько трагичное выражение.

      – Почему шутка? – наконец произнёс он. Когда повернулся ко мне, глаза были спокойными, как у человека, который уже давно для себя всё решил. – Такими словами не разбрасываются, Рика. Особенно в высшем обществе.

      – Тогда я ничего не понимаю, – я устало зажмурилась и встряхнула головой. – Абсурд какой-то. Мне врать