Незнакомка с моим лицом. Марика Полански

респектабельный дом для такого района, как центр Города Грёз.

      Возле тёмных лакированных дверей меня встретил охранник, лысый и в тщательно выглаженном чёрном костюме. Солнцезащитные очки скрывали глаза, а неприятно толстые губы были с недовольством поджаты, отчего складывалось впечатление, что его мучит желудочная колика.

      – Добрый вечер, – негромко поздоровалась я и протянула серебристый прямоугольник с выбитой бархатом надписью. – Я по приглашению.

      Он бросил равнодушный взгляд и тотчас выпрямился.

      – Паспорт.

      Я удивилась. Когда накануне приезжал Ларанский, он не сообщил, что нужен паспорт. Лишь оставил на столе приглашение и пухлый конверт, заглянув в который на мгновение растерялась – такие деньги я могла собрать лишь за два года усердной работы.

      – О паспорте меня не предупреждали, – сказала я, чувствуя себя сбитой с толку. – Так что его нет.

      – На нет и суда нет. До свидания, – ухмыльнулся охранник, всем видом показывая, что разговор окончен.

      Сделалось неприятно.

      – Тогда передайте господину Ларанскому, что приходила Рика Романовская. Но её не пустили. Из-за паспорта.

      Охранник в ответ пренебрежительно хмыкнул. Конечно, он вряд ли передаст Дану, что я приходила. Впрочем, так даже лучше. Это избавляло меня от навязанной роли и необходимости быть в обществе, где я не хотела находиться.

      Я развернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала:

      – Рика!

      Ларанский обошёл охранника и подошёл ко мне. Тёмный костюм, лёгкая обаятельная улыбка. Внезапно я осознала, что не могу отвести глаз от Дана. Красивый, даже очень. Но это не смазливая красота, а строгая мужественная, глядя на которую невольно проникаешься симпатией и доверием. «Пожалуй, не зря говорят, что хорошо подобранный костюм меняет человека», – подумала я.

      – Приятно видеть, что вы всё-таки пришли, – вкрадчиво произнёс он, протянув руку.

      – Жаль, что не могу ответить тем же. Не похоже, чтобы меня здесь ждали.

      Дан бросил быстрый взгляд на охранника. Тот поджал губы, отчего они превратились в тонкую линию.

      – Простите Эрика. После смерти Эдмунда он стал очень подозрительным ко всем.

      Мы вошли в приятный полумрак коридора, обитого тёмными дубовыми панелями. В тяжёлых рамах висели портреты, с которых на нас взирали мужчины и женщины в нарядах разных эпох. Представители дома Ларанских. Было удивительно и одновременно предсказуемо видеть их.

      – Разве портреты предков не должны висеть в более подходящем месте, чем коридор?

      Дан улыбнулся.

      – Эдмунд считал, что их вид влияет на гостей. И дурные мысли не станут действиями.

      – Похоже, это не сильно помогло, – задумчиво проговорила я и тут же осеклась. Вспоминать о трагичной судьбе Эдмунда в таком тоне было непростительной оплошностью.

      Дан небрежно повёл плечами.

      – Люди порой предают слишком большое