Охота аристократов, на клонов и не только. Семён Афанасьев

не возможны такие поражения гражданам, что вы всем своим заведением потом будете дружно три пожизненных кандалами греметь?

      Шарит. Или со скоростью молнии порылась по сети.

      – Возможны, – соглашаюсь. – Именно поэтому у нас и стоит максимум, вторая категория. Система сложная, особенно если в туалет зашли пятеро, а приняли из них только трое. И в зал куролесить они пошли группой, но под стимуляторами не вся компания.

      – Звучит как гротеск из сериала.

      – Вы просто из хорошей семьи, учились в хорошей школе. Квартал, в котором жили, был благополучным. Поверьте человеку, который в этом варился больше, – вздыхаю. – Кстати, вы в курсе, что опаснее всего не задвинувшиеся запрещёнкой, а как раз абсолютно трезвые чистокровные? Молодые, из благополучной семьи, очень рано взявшие достаточно высокий ранг. Три четверти незаконных ментальных воздействий ваш брат делает в здравом уме и твёрдой памяти.

      – Ваш искин и таких ставит на место инфрой?

      Ничего не значащий трёп, ориентированный на жетон.

      – "Здесь все равны", – тычу пальцем в слоган на настенном логотипе. – Самый первый претендент на поджопник и отправку к вам – как раз такой. Да. Раньше случалось, до установки полной заглушки на ментал. Пока мы не поняли, что на совесть чистокровных рассчитывать не надо.

      – Я по роду работы общаюсь не меньше вас. Вы сейчас это подаёте как социальное явление, что далеко не так.

      Врёт. Просто круговая порука, память предшественника однозначна. Ну и на записи ей надо изображать, что надо.

      – Чего?! – Фролова заметила что-то по моему лицу.

      Да я несильно и скрывал.

      – Вам напомнить, как вы трижды только за этот разговор пожалели, что не можете меня прочесть?

      – Хм.

      – Да. И сделали бы, если б смогли. Хотя по закону обязаны предварительно декларировать мне любое воздействие, даже когда просто сканируете.

      – Не докажете же, – она равнодушно пожимает плечами. – А кто-то потупее даже и не заметит. Вы с собакой часто будете договариваться? Даже если вас по закону обязать это делать?

      Занятные реалии. И ведь это не является компрометирующим с точки зрения их надзора – жетон-то работает.

      – Именно, – только кивнуть, чё. – Так вы ещё слуга закона, сотрудник полиции, но трижды этим законом подтёрлись за четверть часа. Законопослушнейшая из законопослушных, сарказм. А как себя ведут чистокровные, которые не отягощены вашим грузом морали?

      – Вы сейчас идёте по очень тонкому льду. Завязывайте, – она сигналит и глазами, и бровями.

      Прикольно. Что за резкий переход? Цензура в действии?

      – Да пофиг, меня сегодня уже убивали, – чистая правда. Меня несёт, хотя и не бесконтрольно. – Среди вашей молодёжи всё чаще популярны такие повороты, которые ещё лет десять назад были невозможными. Безнаказанность рождает вседозволенность. Вы просто с узким кругом общаетесь откровенно.

      – Много вы знаете, с кем я общаюсь.

      – Да видно же, – вздыхаю.

      Поискав глазами вокруг, отъезжаю прямо в кресле