Неизвестный В.Я. Пропп. Древо жизни. Дневник старости. Владимир Пропп

вырезанные из журналов.

      У нее была коробочка, оклеенная морскими раковинками, где лежали ленты, нитки и картинки для наклеивания, которые казались высшей красотой в мире: розы, орхидеи, анютины глазки и опять розы, незабудки с голубками и без голубков. Эту коробку она держала под подушкой.

      Когда детям давали конфет, она никогда не съедала их сразу. Она уносила их к себе и ела по одной, стараясь растянуть сосание. Она сосала их, когда у мальчиков уже давно ничего не было, сосала их нарочно так громко, чтобы мальчики слышали.

      Федя стал играть с Нелли в куклы. Они играли в доктора, в крестины, в переезды, и это было очень интересно. У Феди была железная дорога. Нелли пускала с Федей поезда, и в них сажали кукол, нагружали всю мебель.

      Во дворе играли в кондитерскую. Делали торты из песка, украшенные лепестками ромашек и колокольчиков, делали варенье из разрезанных цветов. И наконец, ходили в кухню и из остатков теста скатывали, лепили и пекли настоящие маленькие крендели.

      Приходили девочки с соседнего двора. Играли все вместе, и все, <наперев>, целовали Федю. Он пришелся им очень по вкусу.

      – Какой хорошенький мальчик! Пусть он всегда будет играть с нами.

* * *

      В саду трава была сеянная, и в траве росли маргаритки.

      Было раннее утро. Нелли в белом платьице и Федя собирали маргаритки и делали маленькие букетики.

      Вдруг за липой послышался выстрел. Это Боба стрелял воробьев.

      – Федька, Нелька, скорее сюда! Смотрите, как ловко я стреляю!

      Дети подбежали.

      Боба держал за ноги воробья.

      – Посмотрите-ка на этого воробья.

      Нелли протянула головку и вдруг отскочила. Она бросила маргаритки на землю и стала топать ногами.

      – Гадкий, гадкий, злой мальчишка, что ты наделал! Гадкий, гадкий!

      Она замахала руками, бросилась в траву и истерически заплакала.

      Федя тоже протянул голову.

      У воробья была отстрелена голова. И пушок и перья были забрызганы кровью. Но не это было страшно. Страшно было другое. На брюшке не было перьев. Вместо брюшка и груди был один страшный сплошной сухой и красный волдырь: этот воробей еще раньше был подстрелен, и теперь образовалась опухоль, и воробей жил и летал с этой опухолью, пока Боба не подстрелил его окончательно.

      Федя мизинцем потрогал волдырь. Он был жесткий, как доска.

      – Я с тобой больше не играю.

      – И рыбу ловить не будешь?

      – И рыбу ловить не буду. Никогда не буду.

      Федя потихоньку пошел к себе. У него было спрятано два рыболовных крючка.

      Потихоньку он вынул крючок и стал щупать его острие.

      Потом со всей силой глубоко вонзил его себе в большей палец.

      Пошла кровь. Вынуть крючок было невозможно.

* * *

      В одну из суббот опять приехал папа. Он привез Нелли чудесный подарок: два огромных листа бумажных кукол, которые надо было вырезать и наклеить на картон. Каждая кукла имела несколько платьев. Платья тоже надо было вырезывать, и их можно было надевать на кукол. Все на свете было забыто