Фарисей. Аглаида Лой

Пустовойтов, Шнайдер и Плотников.

      Директор сидел во главе Т-образного огромного стола и, казалось, сросся с ним в единое целое, наподобие древнегреческого кентавра. Этот административный кентавр выглядел вполне монументально. Степан Васильевич Воевода был основателем и бессменным руководителем НИИБЫТиМа в течение вот уже пятнадцати лет. Крупные волевые черты его лица с возрастом несколько расплылись, большая голова с волнистыми, поседевшими волосами погрузилась в могучие плечи, а на брюки пришлось пристегнуть подтяжки, ибо пояс уже не справлялся с нагло выпиравшим животом. Пока сотрудники рассаживались, директор молча наблюдал за ними ироничными карими глазами под тяжелыми, как у Вия, веками.

      – Сегодня мы проводим Малый художественный совет, товарищи, – произнес он, наконец, низким начальственным баритоном. – Вы прекрасно сознаете, что повсеместно начавшаяся перестройка непосредственно касается и нас. Именно в свете последних событий мы должны рассматривать выполнение заказа на мебель для международного молодежного лагеря «Сказочный бор» с точки зрения возросшего уровня требований. Через две недели на Большой художественный совет прибудет представитель заказчика. И поэтому чем откровеннее сегодня выскажется каждый из нас относительно мебельных образцов, тем лучше, так как останется время исправить выявленные в процессе нашего разговора недостатки. Ну, кто самый смелый?.. Николай Григорьевич… Прошу!

      Перестройка это хорошо… Размышлял между тем Станислав Сергеич. Мне она весьма кстати. Какая разница, о чем говорить – можно и о перестройке… Лишь бы директор на пенсию ушел, а там… Человек я деловой и на его месте развернуться сумею!..

      Внимая Николаю Григорьевичу вполуха, Тропотун снова и снова прокручивал историю с анонимкой. Если вначале дело сводилось к Оршанскому или его окружению, то разговор с Софьей Ивановной менял дело и несостоятельность подобного предположения становилась очевидной. Короче, копали под них обоих.

      Ба! Воскликнул про себя Тропотун. Да ведь это Филаткин! Ему наплевать, против кого идти войной, лишь бы взобраться повыше… Хотя… он ведь сторонник Оршанского и надеется стать главным инженером, если тот пересядет в директорское кресло… Нет, не он!

      Станислав Сергеич пристально вгляделся в Филаткина, который уже начал докладывать – и обмер. Что-то непонятное происходило над спинкой пустого стула, который стоял напротив него, через стол. Сначала воздух над верхней перекладиной стула заструился, как бывает над нагретой землей, потом взвихрился маленьким вихрем, который загустел и превратился в подобие воздушного киселя. И вот в прозрачном этом киселе образовалась гнусная рожа упыря, а затем сконденсировался и весь упырь. Отвратное создание восседало на спинке, перекрестив на груди лапки, а длинный его хвост небрежно перевешивался через спинку, символизируя полное пренебрежение к присутственному месту.

      Неужто сплю? Промелькнуло в уме Тропотуна, и он тотчас ощутил в груди смертную тоску. Оторвав взгляд от нечисти, осторожно