Небеса наоборот. Максим Сергеевич Толстов

Вы деньги для детей собираете. По всем каналам вашу рекламу крутят! Я заколебался перещёлкивать!

      – Да, собираем, – печально покачал головой Сомов. – Но с сожалением хочу заметить, что у нас очень жадный народ. Не такое это простое дело – благотворительность.

      Собравшиеся закивали головами, но в глубине души каждый засомневался.

      Уговорить артиста перестать рассказывать о себе было непростой задачей. Дело дошло до вокального цитирования любимого отрывка из оперы «Божественная комедия».

      Пришлось прослушать. Аплодисменты последовали жидкие. Любовь Константиновна потёрла виски и передала слово следующему.

      – Бонжур, мадам, бонжур, месье. Меня зовут Андрэ Жарр, мне сорок два года. – Красные заплаканные глаза выдавали тонкую душевную организацию. – Я дизайнер, я из Марселя. В Москве был по приглашению друзей, в Каир направлялся по приглашению моего… – слегка запнулся, – моего делового партнёра. Моя компания подписала контракт с крупной строительной фирмой, – шмыгнул носом, – и мне необходимо было присутствовать на банкете по случаю… – Глаза раскраснелись ещё сильнее. – По случаю женитьбы Джафари!.. Моего… моего делового партнёра! И теперь я не смогу! Никак не смогу попасть к нему на свадьбу! И не смогу посмотреть ему в глаза! Я не долете-е-ел! – горько заплакал, затопал ногами.

      – Да ладно тебе, француз, убиваться! – попытался приободрить рыдающего Валера Гусь. – Мы все тут куда-то не долетели.

      – Мой Джафарри… Мой…

      – Ну, хватит, хватит, Андрэ, – то ли попыталась успокоить, то ли запретила дальше говорить Больцер. – Дайте ему кто-нибудь платок. Кто у нас следующий?

      Следующим был капитан Кротов, за ним Лобков. Пилотов в кругу встретили особенно недружелюбно. Никогда никого не судившая Любовь Константиновна Больцер предположила, что обоим дорога непременно в Ад. Остальные согласились, но долго говорить на раздражающую тему отказались.

      И завершал круг знакомств до того никак себя не проявлявший, красиво подстриженный молодой человек в пыльном, оборванном, но заметно дорогом пиджаке:

      – Мда, здрасьте, – начал неуверенно. – Меня зовут Никита Скороходов… Мне тридцать два года, я бизнесмен – у меня шесть автомоек в Москве… и я, короче, это… – с усилием потёр и без того уже раскрасневшийся лоб. – И я, короче, попал конкретно, и как выкручиваться теперь, вообще не понимаю. Полный писец. Уже все волосы из башки повыдёргивал.

      – А чё случилось, Никитос? – спросил Валера таким тоном, будто они с бизнесменом всю жизнь были знакомы.

      – Да тут такое дело… ох, ты ж, как сказать?.. Тут это… – тряхнул красиво стриженной головой. – Я, короче, в Египет с любовницей летел, а жене сказал, что на три дня на рыбалку с Димоном еду. Димон – это друган мой лучший. И теперь трындец мне. Она же обо всём узнает!.. Если уже не узнала… А если она узнала!.. Ой-ё… Она же у Димона спросит! А он что ей ответит?.. – застонал, будто живот скрутило. – А у меня ещё дома в шкафу, в коробке из-под обуви, остался подарок для Виолетты припрятанный – кулон именной! Сука, как назло, именной!