Свента (сборник). Максим Осипов

Работы, как всегда летом, мало.

      – А этого нашего, – Эрик называет таджика, – куда дели?

      – Куда что, – отвечает Боря самым естественным тоном. – Сердце в Крылатское уехало, легкие – на “Спортивную”.

      Разобрали таджика на органы, короче говоря.

      – … С легкими лажа вышла: хотели оба взять, а взяли – одно. Эрик снова молчит в телефон.

      – Почки еще есть, – наконец произносит он тупо.

      – А почки как-то никому не приглянулись, – хмыкает Боря. Зачем он смеется? Этого делать не следует.

      – Доктор, вам показалось, – отвечает Боря. – Смерть мозга, умер он. Вот так. Мы его и смотрели-то, в сущности, мертвым.

      Знал Боря, что так получится, или нет, когда увозил? Он его все-таки спросит. По крайней мере, имел ли в виду – возможность?

      – Когда разворачивался на шоссе – не имел, а потом, когда забирали, то да, подумал. Я, видишь ли, нейрохирург. Никто тебе ни в чем не виноват. И потом: господин кардиолог, вы что-то имеете против трансплантологии?

      Эрик вспоминает про “если зерно не умрет…”, про “жизнь за други своя… ”. Нет, там другое, там добровольно…

      – А у нас – презумпция согласия, слышал? “Нравится – не нравится, спи, моя красавица”. Иначе вообще бы органов не было. Пьяный завтра тебя или меня на “КАМАЗе” задавит – и распотрошат за милую душу. Хотя сам знаешь, все у нас через жопу. Один раз четко сработали – ты и то… Ну помер бы твой таджик, как другие, – лучше было бы, да?

      Может быть, и лучше, Эрик не знает. Смерть мозга, Боря сделал, что мог, это ясно, но зачем…

      – Зачем что? – Боря уже очевидно устал.

      – Эти словечки… Да-да, в словечках все дело.

      И что Эрик объяснит теперь тем, за бетонными тумбами?

      – А ты скажи им, что таджик их, возможно, две человеческих жизни спас. Шире надо смотреть. У нас ведь – никакой личной корысти.

      Корысти, Боря, корысти. Кто говорит про корысть? Правда, не ссориться же им в самом деле. Жизнь одним таджиком не заканчивается, в медицине всегда так.

      – Неврачебный разговор у нас вышел какой-то, дружище, – говорит Боря примирительно. – Никто не знал, что так будет. – Да, печальная сторона профессии. – Ну все, брат, давай.

      Конец связи. Достаточно.

      Вечером безо всякой аппаратуры он отправляется на дачу, где ждут его жена с ребенком, необходимость вырубить разросшиеся клены, поменять насос, оформить собственность на землю. Всё как у всех.

      За бетонные тумбы он больше не ездил.

      август 2009 г.

      Цыганка

      Рассказ

      Он и человек разумный, и врач неплохой, мы хотим лечиться у таких, если что.

      Врач, две работы – денежная и интересная. На интересной он думает: настоящая работа, врачебная, денег только не платят. А человек он молодой, ему нужны деньги. Маленькие дети, сиделка для бабушки, машина ломается, много желанных предметов, много всего вокруг, не стоит и объяснять. Но дольше, чем на несколько секунд, он о деньгах не задумывается. Нужны – и всё.

      Денежная работа вызывает, напротив, долгие размышления. Я небесталанный,