Избранное. Мудрость Пушкина. Михаил Осипович Гершензон

Пушкинской эпохи, очень скоро напал бы на явный плагиат у Пушкина; он с торжеством открыл бы перед нами и предложил прочитать следующую страницу из статьи Батюшкова «Прогулка в Академию Художеств»:

      «Вчерашний день поутру, сидя у окна моего… я предался сладостному мечтанию, в котором тебе не могу дать совершенно отчета… Помню только, что, взглянув на Неву, покрытую судами, взглянув на великолепную набережную… любуясь бесчисленным народом, который волновался под моими окнами, сим чудесным смешением всех наций, в котором я отличал Англичан и Азиатцев, Французов и Калмыков, Русских и Финнов, я сделал себе следующий вопрос: что было на этом месте до построения Петербурга? Может быть, сосновая роща, сырой, дремучий бор или топкое болото, поросшее мхом и брусникою; ближе к берегу – лачуга рыбака, кругом которой развешены были мрежи, невода и весь грубый снаряд скудного промысла. Сюда, может быть, с трудом пробирался охотник, какой-нибудь длинновласый Финн

      За ланью быстрой и рогатой,

      Прицелясь к ней стрелой пернатой.

      Здесь все было безмолвно. Редко человеческий голос пробуждал молчание пустыни дикой, мрачной; а ныне? Я взглянул невольно на Троицкий мост, потом на хижину великого монарха… И воображение мое представило мне Петра, который в первый раз обозревал берега дикой Невы, ныне столь прекрасные! Из крепости Нюсканц еще гремели шведские пушки; устье Невы еще было покрыто неприятелем, и частые ружейные выстрелы раздавались по болотным берегам, когда великая мысль родилась в уме великого человека. «Здесь будет город», сказал он, – «чудо света. Сюда призову все художества, все искусства. Здесь художества, искусства, гражданские установления и законы победят самую природу». Сказал – и Петербург возник из дикого болота».

      Эту страницу чужой прозы Пушкин, не обинуясь, переложил в стихи – во вступлении к своему «Медному Всаднику»:

      На берегу пустынных волн

      Стоял он, дум великих полн,

      И вдаль глядел. Пред ним широко

      Река неслася; бедный чёлн

      По ней стремился одиноко.

      По мшистым, топким берегам

      Чернели избы здесь и там,

      Приют убогого чухонца;

      И лес, неведомый лучам

      В тумане спрятанного солнца,

      Кругом шумел.

                    И думал он:

      Отсель грозить мы будем шведу.

      Здесь будет город заложен

      На зло надменному соседу.

          Прошло сто лет и юный град,

      Полнощных стран краса и диво,

      Из тьмы лесов, из топи блат

      Вознесся пышно, горделиво;

      Где прежде финский рыболов,

      Печальный пасынок природы,

      Один у низких берегов

      Бросал в неведомые воды

      Свой ветхий невод, ныне там

      По оживленным берегам

      Громады стройные теснятся

      Дворцов и башен; корабли

      Толпой со всех концов земли

      К богатым пристаням стремятся;

      и т. д.

      И