Этажи. Олег Савощик

ликвидатор сидел там же, где мы его оставили, и, казалось, дремал, прислонившись к пожелтевшим обоям.

      – Что вы задумали? – Женщина проигнорировала тельняшку, внимательно смотрела на меня сквозь дым.

      – Кабина выглядит целой. Дети могут быть еще живы. – Я допил едва теплую жидкость из носика. – Мы спустимся. Где их мать?

      – Я дала ей своего лекарства, поспит на моей кровати, пока муж не придет. – В хриплом голосе Полины пропал даже намек на ту теплоту, с которой она утешала несчастную. – Вы слышали что-нибудь?

      – Нет. Алина слышала.

      – Ей могло показаться. Скажи на милость, как можно уцелеть при падении с такой высоты?

      Я пожал плечами.

      – Ловители, – сказал Вова, не открывая глаз. – Под кабиной есть такие штуки, называются ловители. Когда лифт падает, их зубья вгрызаются в направляющие. Все дело в тросе ограничителя скорости…

      Вова уже собрался было показывать на пальцах единственной рабочей руки, но икнул и передумал.

      – Ай, что объяснять тупицам.

      – Не успели твои ловители. Мы видели кабину.

      – Пацан, там у всех узлов срок службы двадцать пять циклов. То есть они износились еще при твоей прабабке. Ясен пень, все фурычит через раз и через жопу. Поздно схватились, или зубья повырывало, или направляющая посыпалась, да что угодно. Я к тому веду: если не сработали как надо, не значит, что не сработали вообще.

      – Не остановили, но послужили тормозом. Оттуда и грохот, – пробормотал я под нос.

      – Угу. – Вова встал и поплелся в свою комнату, придерживая неработающий протез, чтобы тот не цеплялся за дверные косяки.

      – Нашел! – С толстым мотком веревки на плече мимо тельняшки протиснулся Димка, сжимая фомку в руках; из кармана его мастерки торчала пара ватных перчаток.

      – Сядь. – Полина смотрела на меня и обращалась ко мне, будто не ее родной сын нетерпеливо топтал линолеум рядом. – История твоего отца ничему тебя не научила?

      – Может, и научила бы, расскажи ты мне ее полностью, – огрызнулся я. – Хоть раз.

      – Тебе достаточно знать, как все закончилось. Он полез помогать, когда его об этом не просили. И погиб.

      Точнее, его расстреляли ликвидаторы. Я невольно покосился на дверь Вовчика.

      – Хочешь так же?

      – Разве ты не тем же занимаешься, тетя? Помогаешь соседям.

      – Помогаю. – Она затушила бычок. – Помогаю ласковым словом. Советом. Горькой настойкой, наконец. Но не лезу в чертову шахту! Ты понимаешь, что там мог оставить Самосбор? Понимаешь, что ниже четвертого этажа – вечный карантин? И что делают с теми…

      – Мама, мы всё понимаем! И мы пойдем, – твердо перебил ее Дима. Я мысленно поблагодарил брата за шаг, которого она не ждала.

      Женщина дернулась, поежилась, как на сквозняке, и тяжело опустилась на свободную табуретку. Достала из недр халата бутылочку с настойкой, капнула пару багровых, почти черных капель на язык. Мы воспользовались заминкой, чтобы уйти.

      Я уже собирался захлопнуть